Он был вне себя, был чертовски зол на нее, но одновременновосхищался ею за то, что она сказала правду. Трудно винить Викторию в том, чтоона отдалась Эндрю, он легко мог вообразить себе, как это произошло. Самыйсостоятельный мужчина округи убедил молоденькую неопытную девушку в том, чтосделает ее своей женой.

Как только она уверилась в этом, Бэйнбриджу, вероятно, несоставило большого труда лишить ее девственности. Виктория – добрая, сердечнаядевушка, и она наверняка с такой же естественностью отдалась мужчине, которогопо-настоящему любила, с какой внимательно относилась к слугам и выказывала своюпривязанность Волку.

При той распутной жизни, которую вел он сам, осуждатьВикторию, подарившую свою девственность любимому, было бы верхом лицемерия, аДжейсон презирал лицемеров. К сожалению, ему невыносима была даже мысль о том,что Виктория, обнаженная, лежала в объятиях другого мужчины.

«Эндрю оказался хорошим учителем, – мрачно подумал он, когдаэкипаж остановился у дома номер шесть на Аппер-Брук-стрит. – Он научил, какцеловаться и как возбуждать в мужчине страсть…»

Пытаясь выбросить эти мысли из головы, он вышел из экипажа истал подниматься по ступеням к парадному. «У Виктории с Эндрю все кончено», –сердито уговаривал он себя.

Джейсон постучал в дверь, сам не понимая, зачем он приехал ксобственной невесте вечером накануне свадьбы. По существу, для этого не былоникаких оснований. Разве что ему просто захотелось доставить себе удовольствиеповидаться с ней и, как он надеялся, обрадовать ее сообщением, что купленныйдля нее индейский пони уже переправляется на одном из его кораблей из Америки вАнглию. Джейсону хотелось преподнести его в качестве свадебного подарка, и, поправде говоря, ему до чертиков интересно было посмотреть на Викторию-наездницу.Он представлял, как чудесно будет смотреться на пони ее грациозная фигура, какее изумительные волосы будут горсть в лучах солнца…

– Добрый вечер, Нортроп. Где леди Виктория?

– В Желтом салоне, милорд, – ответил Hopтроп – со своей сестрой.

– Сестрой? – Джейсон одновременно обрадовался и удивился. –Значит, старая ведьма разрешила Дороти приезжать сюда, – добавил он, проходячерез холл. Довольный, что у него появился шанс познакомиться с молоденькойсестрой Виктории, о которой она ему столько рассказывала, Джейсон открыл дверьв Желтый салон.

– Я не вынесу этого, – утирала Дороти слезы носовым платком.– Я рада, что бабушка не разрешает мне присутствовать на твоей свадьбе. Я быпросто этого не выдержала, видя, как ты идешь к алтарю, и зная, что тыпредставляешь идущего рядом Эндрю…

– Очевидно, я приехал не ко времени, – протянул Джейсон.Надежда, что Виктория все-таки выходит за него по доброй воле, которую онлелеял в душе, растаяла, как прошлогодний снег. Как больно было узнать:Виктории придется вообразить себе, что она выходит за Эндрю, чтобы заставитьсебя пройти к алтарю.

– Джейсон! – резко обернулась Виктория, опасаясь, что онуслышал глупые стенания сестры. Но, овладев собой, она протянула к нему руки исказала с мягкой улыбкой:

– Я так рада, что вы приехали. Пожалуйста, подойдите ипокажитесь. – Понимая, что загладить неловкость можно, только сказав правду,она проговорила:

– Дороти слышала весьма критические замечания, сделанныекомпаньонкой моей прабабушки леди Фолклин в ваш адрес, и у нее сложилосьпредставление о вас как о жестоком чудовище. – Она закусила губу, видя, какДжейсон с сардоническим видом поднял бровь и молча взглянул на Дороти.

Затем Виктория наклонилась к Дороти.

– Сестренка, будь благоразумной и по крайней мере позвольмне представить тебе лорда Филдинга, чтобы ты собственными глазами убедилась,что не такой уж он страшный.

Оставшись при своем мнении, Дороти подняла глаза набесстрастное, надменное лицо мужчины, возвышавшегося над ней подобно изваянномуиз камня исполину, с руками, скрещенными на широкой груди. У нее округлилисьглаза, и, не говоря ни слова, она медленно встала, но вместо того, чтобысделать реверанс, пристально посмотрела прямо ему в глаза.

– Лорд Филдинг, – вызывающе отчеканила она, – не знаю,правда ли, что вы не такой уж страшный, или нет. Однако предупреждаю вас, что,если вы посмеете хоть чем-то обидеть мою сестру, я без колебаний.., застрелювас! Я вполне ясно выражаюсь? – От ярости и страха ее голос задрожал, но онасмело встретила взгляд его холодных зеленых глаз.

– Вполне.

– Тогда, поскольку мне не удалось убедить сестру бежать отвас, я возвращаюсь в дом прабабушки. Доброй ночи. И она направилась к выходу, аВиктория – за ней.

– Дороти, как ты могла? – вконец расстроившись, спросилаона. – Как ты могла так грубо разговаривать?

– Пусть лучше он считает меня грубой, чем беззащитной.Виктория с ошеломленным видом попрощалась с сестрой и поспешила обратно всалон.

– Простите, – подавленно сказала она Джейсону, стоявшему уокна и наблюдавшему, как отъезжает экипаж Дороти.

Взглянув на нее через плечо, Джейсон поднял бровь.

– Она умеет стрелять?

Не зная, в каком настроении он пребывает. Виктория подавиланервный смешок и отрицательно покачала головой. Когда он снова повернулся кокну и замолчал, она попыталась объясниться:

– У Дороти живое воображение, и она никак не может поверить,что я выхожу за вас вовсе не потому, что горюю после предательства Эндрю.

– Не потому? – съехидничал он.

– Нет-нет!

Тогда он повернулся к ней. Его глаза были подобны осколкамледеняще-зеленого стекла.

– Когда вы завтра пойдете к алтарю, то там вас будет ждать неЭндрю. Там буду я.

Джейсон приехал сказать ей, что достал для нее индейскогопони; он хотел обрадовать ее и заставить улыбаться… Повернувшись, он молчавышел из салона.

Небо было облачное и серое, когда сияющая черным лакомкарета Джейсона, запряженная четырьмя породистыми гнедыми лошадьми ввеликолепной серебряной сбруе, мягко покачиваясь, проследовала по оживленнымлондонским улицам. Шесть всадников в зеленых бархатных ливреях возглавлялипроцессию, а еще четыре в униформе – замыкали.

Виктория сидела съежившись на удобном мягком сиденье каретыДжейсона, облаченная в сказочно красивое и неимоверно дорогое платье ипогруженная в беспросветные, как небо, мысли.

– Вы не замерзли, моя дорогая? – искательно спросил Чарльз,сидевший напротив.