Виктория вспомнила о тех случаях, когда видела Джейсонасердитым, о неистовом гневе, которым светились его глаза, и ужасной, зверинойярости, которая подчас прорывалась из-под его обычной холодной манеры.

В ее мозгу возникла страшная картина: образ визжащей от болиженщины, которую он избивает за какой-то, по его, джейсоновским, понятиям,проступок.

– А что, – охрипшим голосом прошептала она, – что же такогонехорошего делала Мелисса?

– Ну, не знаю даже, как сказать вам об этом. Правдазаключается в том, что ее часто видели в компании с другими мужчинами.

Виктория содрогнулась. Ведь любую леди из лондонской знатиможно видеть в компании каких-нибудь мужчин. Для замужних дам из высшегообщества было обычным делом иметь спутников и провожатых.

– И он за это бил ее? – в отчаянии прошептала она.

– Этого никто не знает, – подчеркнула мисс Флосси. – Поправде говоря, я сомневаюсь. Как-то раз я слышала, что один джентльменкритиковал Джейсона – конечно, за его спиной, ибо никто не осмелился быкритиковать его в лицо, – за то, что он смотрел сквозь пальцы на поведениеМелиссы.

Неожиданно в затуманенном мозгу девушки родилась идея.

– А что именно сказал тот джентльмен? – осторожно спросилаона. – Не могли бы вы точно воспроизвести его слова?

– Точно? Ну, раз вы настаиваете.., если я смогу вспомнить…«На глазах у всего Лондона Уэйкфилду наставили рога, и он прекрасно знает обэтом, однако продолжает носить рога и смотрит на это украшение сквозь пальцы.Этим он подает плохой пример нашим женам. По моему мнению, он должен заперетьэту шлюху на ключ в своем поместье в Шотландии, а ключ выбросить».

Голова девушки устало откинулась на спинку стула, и оназакрыла глаза с облегчением и грустью.

– Наставила рога, – прошептала она. Смысл этого выражений ейуже успела объяснить Кэролайн. – Так вот в чем дело… – Она подумала о том, каквысоко держит голову гордый Джейсон и какому испытанию подвергла его гордостьбывшая жена, изменявшая ему на глазах у всего общества.

– Ну что, хотите ли вы знать что-нибудь еще? –поинтересовалась «фарфоровая кукла».

– Да, – как бы через силу произнесла девушка. От напряжения,с которым она это сказала, мисс Флосси вздрогнула.

– Ну, надеюсь, речь не пойдет про то самое, – нервнозащебетала старая дева, – потому что в качестве вашей ближайшей родственницы поженской линии я понимаю, что на мне лежит ответственность разъяснить это вам,но дело в том, что я полная невежда в этом вопросе. Я лелеяла надежду, что вашамама успела вам все рассказать.

Виктория с любопытством взглянула на нее, но была настолькоизмучена всем происшедшим, что смогла лишь тихо сказать:

– Не понимаю, о чем вы толкуете.

– Я говорю про «то самое».., так моя дражайшая подружкаПруденс всегда называла это.., что было весьма глупо, так как я никогда немогла понять, что это значит. Однако я могу повторить вам то, что говориласамой Пруденс ее мать накануне свадьбы.

– Простите меня за назойливость, – извинилась девушка,чувствуя себя весьма глупо.

– Да нет же, вам не за что извиняться. Это я должна проситьу вас прощения, что не знаю того, о чем должна была рассказать вам. Но леди неболтают на досуге про «то самое». Вы хотите услышать, что мать Пруденс говорилаей об этом?

Губы Виктории судорожно дернулись.

– Да, конечно, – вежливо сказала она, абсолютно неулавливая, какой предмет они обсуждают.

– Хорошо. В брачную ночь муж придет к вам в постель – или,постойте, кажется, вы пойдете в его постель, – ну, я не помню точно. И ни вкоем случае вы не должны ни при каких обстоятельствах показывать своеотвращение или визжать.

Вы должны закрыть глаза и позволить ему сделать то самое,что бы это ни значило. Будет больно, будет мерзко и в первый раз будеткровоточить, но нужно закрыть глаза и терпеть. Кажется, мама моей подругиПруденс говорила, что, пока это происходит, Пруденс нужно попытаться вообразитьчто-нибудь другое – например, то, что, если муж будет доволен ею, она скоросможет купить себе новую шубку или платье. Как все это гадко, правда?

От облегчения и волнения на глазах девушки выступили слезы,а плечи затряслись от смеха.

– Спасибо, мисс Флосси, – хихикнула она. – Все, что вырассказали, очень познавательно.

До этого Виктория не задумывалась о столь интимнойсупружеской жизни с Джейсоном, но было очевидно, что это неизбежно, раз онхочет иметь от нее сына. Хотя она была дочерью врача, отец чрезвычайнозаботился о том, чтобы она оставалась в неведении по поводу столь деликатныхвопросов.

И все же Виктория кое-что знала. В домашнем хозяйстве онидержали кур, и она не раз наблюдала, как они суматошно хлопали крыльями иотчаянно кудахтали, общаясь с петухом, хотя не понимала, чем вся эта суматохавызвана. Более того, она всегда отводила глаза, чтобы не смущать влюбленныепары, занятые воспроизводством новых цыплят.

Однажды, когда ей было четырнадцать лет, отца вызвали кфермеру, у жены которого начались родовые схватки. Ожидая отца, она прошла нанебольшое пастбище, где держали лошадей. Там она стала свидетельницей страшнойкартины, когда жеребец огуливал кобылу. Он злобно впился зубами в ее шею, чтобыона не убегала, а сам делал свое скверное дело, и бедная кобыла стонала отболи.

Образы хлопающих крыльев, кудахтающих кур и испуганных до смертикобыл вереницей проплыли в ее мозгу, и девушка содрогнулась.

– Моя дорогая девочка, вы сейчас выглядите такой бледной, ия не виню вас, – заметила мисс Флосси, что вовсе не ободрило Викторию. – Однакомне как-то дали понять, что, как только жена выполнила свою супружескуюобязанность и произвела на свет наследника, заботливый супруг может завестисебе любовницу и делать с ней то самое, оставив жену в покое и дав ейвозможность наслаждаться жизнью все последующие годы.

Виктория тоскливо скосила глаза на окно.

– Любовницу… – вздохнула она, зная, что у Джейсона уже былаСибил, а до нее – еще много других, причем все они, по слухам, были оченькрасивы. Подумав, она решила, что, видимо, ей следует пересмотреть своеотношение к джентльменам из высшего общества и их любовницам. До этого онасчитала, что мужчины поступают гадко, вступая в брак и сохраняя свою связь слюбовницей, но, оказывается, суть не в этом. Вероятно, как предполагает миссФлосси, джентльмены из общества просто таким образом проявляют заботу о своихженах. Вместо того чтобы использовать супруг для удовлетворения низменныхстрастей, они просто находят для этого других женщин, а жену устраивают вуютном доме со слугами, покупают ей чудесные платья и дают возможностьнаслаждаться жизнью в покое и счастье.