Перед отбытием в Страсбург Наполеон отдал Декре последний приказ относительно морских операций. «Ваш друг Вильнев, – сказал он ему, – вероятно, не осмелится выйти из Кадиса. Отдайте командование эскадрой, если она еще не вышла, адмиралу Розили и прикажите адмиралу Вильневу явиться в Париж, чтобы отчитаться передо мной о своем поведении». У Декре не достало сил объявить Вильневу об этом новом несчастье, лишавшем того всякого средства оправдать себя, и он удовольствовался тем, что сообщил об отправке Розили, умолчав о причине таковой. Он не стал советовать Вильневу отплывать до прибытия Розили в Кадис, но понадеялся, что так и случится.

Получив письма Декре, Вильнев угадал всё, о чем тот умолчал, и почувствовал себя крайне несчастным. Более всего задело его обвинение в трусости, которого он никогда не заслуживал и которое усматривал в умолчаниях министра, его покровителя и друга.

Вильнев произвел подготовку к новому выходу в море, высадил войска, чтобы они отдохнули, и больных, чтобы они вылечились. Он воспользовался скудными испанскими средствами с целью починить корабли, истрепанные долгим плаванием, раздобыть провианта, по меньшей мере, на три месяца, и реорганизовать различные части своего флота. Адмирал Гравина, к примеру, по его совету избавился от негодных кораблей, сменив их на лучшие из арсеналов Кадиса. Весь сентябрь был посвящен этим заботам. Флот многое приобрел от этого в плане оснащения, а экипажи остались прежними. Они приобрели некоторый опыт за время почти восьмимесячного плавания и были полны рвения и преданности. Некоторые капитаны были превосходны. Но слишком многие офицеры совсем недавно пришли из торгового флота и не обладали ни знаниями, ни мышлением военных моряков. Обучение, особенно артиллерийскому делу, было слишком запущено. Французскому флоту недоставало также знания тактики морского боя, соответствующей новой тактике англичан. Вместо того чтобы выстраиваться перед битвой в две противостоящие линии, как делали раньше, англичане под предводительством Родни в американской войне и Нельсона – в революционных войнах усвоили привычку смело двигаться вперед, не соблюдая никакого порядка, кроме того, который проистекал из относительной скорости кораблей. Они набрасывались на неприятельский флот, отрезая отдельные его части и запирая их меж двух огней, наконец, они не боялись сумятицы, даже с риском попаданий в своих. Таким образом англичане произвели на море революцию, в известной мере подобную той, которую Наполеон произвел на суше.

Вильнев, одаренный умом и храбростью, но не твердостью духа, необходимой для главнокомандующего, отлично понимал, чем грешит французская манера вести бой. Он писал об этом исполненные здравого смысла письма Декре, который с ним соглашался, ибо подобное мнение разделяли все моряки. Но он считал невозможным выпустить новые инструкции посреди кампании и сделать их для капитанов достаточно привычными, чтобы те применили их при первой же стычке.

Более всего тревожило Вильнева ситуация на испанском флоте. Он состоял из прекрасных и больших кораблей, один из которых, 140-пушечная «Сантиссима Тринидад» был самым большим кораблем, построенным в Европе. Но эти огромные боевые машины, как и турецкие корабли, были великолепны с виду и бесполезны в случае опасности. Истощение испанских арсеналов не позволяло оснастить их подобающим образом. На них снаряжали всякого рода сброд из приморских городов Пиренейского полуострова, ничему не обученный, не привыкший к морю и не способный ни в каком отношении сравниться с бывалыми английскими моряками. Большинство офицеров стоило не больше, чем матросы. Между тем некоторые из них, такие как адмирал Гравина и вице-адмирал Алава, капитаны Вальдес, Чуррука и Галиано были достойны золотой эпохи испанского флота.

Вильнев, решивший во что бы то ни стало доказать, что он не трус, использовал сентябрь и первые дни октября на упорядочение пестрого состава своего флота. Он сформировал две эскадры, боевую и резервную, и сам принял командование боевой эскадрой из 21 корабля, разделив ее на три дивизии по 7 кораблей в каждой. Под его непосредственным командованием состояла центральная дивизия; адмирал Дюмануар, чьим флагманом был «Формидабль», командовал дивизией арьергарда; вице-адмирал Алава, чьим флагманом была «Санта Анна», командовал дивизией авангарда. Резервная эскадра состояла из 12 кораблей и делилась на две дивизии по 6 кораблей в каждой. Эту эскадру возглавил адмирал Гравина, а второй дивизией под его началом командовал контр-адмирал Магон, чьим флагманом был «Альхесирас». Именно с помощью этой резервной эскадры, отделенной от боевого корпуса и действующей самостоятельно, Вильнев хотел отвечать на неожиданные маневры неприятеля, если ветер позволит маневрировать и ему самому.

Таким образом, комбинированная эскадра состояла из 33 кораблей, 5 фрегатов и 2 бригов. Вильнев с нетерпением ожидал благоприятной минуты, чтобы покинуть Кадис. Наконец-то перед ним оказался тот грозный Нельсон, чей образ преследовал его на всех морях и страх перед которым заставил его провалить величайшую миссию.

Пристав ненадолго к берегам Англии, которую ему не суждено было более увидеть, Нельсон направился к Кадису. Он вел с собой один из флотов, который британское адмиралтейство, разгадавшее за два года замыслы Наполеона, собрало в Ла-Манше. В Кадис его влекли слухи о возвращении Вильнева к оконечности Пиренейского полуострова.

Нельсон располагал почти такими же силами, то есть 33–34 кораблями, но все они были испытаны долгим плаванием. Не сомневаясь в том, что скоро перехватит Вильнева на выходе из порта, судя по его приготовлениям, о которых он был точно осведомлен благодаря испанским шпионам, Нельсон тщательно следил за его передвижениями и обратился к английским офицерам с инструкциями, ставшими с той поры знаменитыми и снискавшими восхищение всех моряков.

Он предписал им свой излюбленный маневр: сформировать две колонны, одной из которых взялся командовать сам, а другую поместил под командование вице-адмирала Коллингвуда; быстро атаковать линию неприятеля, не соблюдая никакого порядка, кроме порядка скорости, разбить эту линию в центре и ближе к концу, окружить разделенные части и уничтожить их. Чтобы не запугать противника, он даже позаботился не слишком плотно блокировать Кадис. Он высылал фрегаты для наблюдения за рейдом, а сам крейсировал с остальными кораблями в широком устье пролива, лавируя с востока на запад, вне пределов видимости с берега.

Доподлинно зная о состоянии сил Вильнева, который не соединился ни с Сальседо, ни с Лальманом, Нельсон не побоялся отпустить четыре корабля в Гибралтар, один отдать адмиралу Колдеру, которого отозвали в Англию, а еще один отослать в Гибралтар за водой. Это известие, дойдя до Кадиса, утвердило Вильнева в его решении выйти в море.

Между тем в Кадис прибыли из Парижа последние депеши, объявлявшие о приезде адмирала Розили. Поначалу Вильнев не особенно огорчился. Мысль честно послужить при начальнике, старшем по возрасту и по званию, и стать его доблестным помощником облегчила его душу, удрученную бременем слишком большой ответственности.