он отвоевал утраченное пространство, завладел всем лугом справа и вынудил австрийцев отступить. В это время Ней во главе 6-го легкого полка штурмовал извилистые улочки Эльхингена под навесным огнем пехоты из домов местных жителей. Он вырвал городок, дом за домом, из рук австрийцев, и захватил монастырь на вершине.

Тем временем генерал Дюпон, переместившись от Лангенау к Альбеку, столкнулся с корпусом генерала Вернека, накануне вышедшим из Ульма для разведки на левом берегу Дуная и поиска путей отступления. Заслышав пушки с тылу, Вернек повернул назад и возвратился к Михельсбергу, подойдя одновременно с дивизией Дюпона. Между генералом Вернеком, который хотел вернуться в Ульм, и генералом Дюпоном, который хотел ему в этом помешать, завязался новый бой. Плотной колонной 32-й и 9-й легкий устремились на пехоту австрийцев и оттеснили ее, в то время как 96-й встал в каре и отбивал атаки конницы. День завершился посреди этой жаркой схватки, притом что Ней славно отвоевал левый берег, а генерал Дюпон отрезал корпусу Вернека обратный путь к Ульму. Было взято три тысячи пленных и множество артиллерии. Но важнее всего было то, что австрийцы теперь оказались окончательно заперты в Ульме, и на сей раз без всякой надежды на спасение.

В то время как на левом берегу происходили эти события, Ланн подошел к Ульму по правому берегу, Мармон выдвинулся к Иллеру, а Сульт, обойдя оконечность австрийской линии, завладел Меммингеном. Город всё еще обносили частоколом, когда там появился Сульт. Он быстро захватил город и вынудил генерала Шпангена сложить оружие вместе с 5 тысячами человек, всей артиллерией и множеством конницы. Генерал Елачич, слишком поздно явившись на помощь Меммингену со своей дивизией и столкнувшись с армейским корпусом в 30 тысяч человек, отступил, но не на Ульм, в который, как он опасался, он уже не смог бы попасть, а на Кемптен и Тироль. Сульт тотчас направился к Оксенхаузену, дабы довершить окружение Ульма со всех сторон.

Таково было положение к концу дня 14 октября. После ухода Елачича и произошедших боев численность войск генерала Мака уменьшилась до 50 тысяч человек. Следовало также вычесть из них корпус Вернека, отделенный от него дивизией Дюпона. Положение несчастного генерала было отчаянным. Ему остался единственный выход – броситься с мечом в руках на одну из точек железного кольца, в котором его заперли, чтобы погибнуть или прорваться. Конечно, его бы разбили, однако честь оружия была бы спасена, а после победы это самый ценный результат. Но генерал Мак упорно держался решения оставаться в Ульме и ждать помощи русских. Он терпел бурные нападки со стороны князя Шварценберга и эрцгерцога Фердинанда. Последний в особенности хотел любой ценой избежать плена. Генерал Мак показал ему полномочия от императора, которые в случае разногласий давали ему верховную власть. Но этого было довольно, чтобы сделать его ответственным, но не довольно, чтобы заставить слушаться. Благодаря своему менее зависимому положению эрцгерцог Фердинанд решил выйти из подчинения главнокомандующему. С наступлением ночи он выдвинулся из Ульма, через ворота, у которых меньше всего рисковал встретить французов, и увел с собой 6–7 тысяч всадников и пехотный корпус. Фердинанд намеревался присоединиться к генералу Вернеку и уйти через Верхний Пфальц в Богемию. Решив присоединить к сопровождавшему его подразделению корпус генерала Вернека, он лишал генерала Мака 20 тысяч человек и оставлял его в Ульме с 30 тысячами солдат в полном окружении и вынужденного сложить оружие самым постыдным образом.

Ночь с 14-е на 15-е Наполеон провел в монастыре Эльхингена. Утром он решил заканчивать дело и приказал Нею захватить Михельсбергские высоты. Эти высоты, расположенные перед Ульмом, если идти по левому берегу, возвышаются над городом, который, как мы сказали, находится у их подножия, на самом берегу Дуная. Ланн прошел со своим корпусом по мосту Эльхингена и поддерживал атаку Нея с фланга. Ему предстояло захватить высоту Фрауэнберг, соседнюю с Михельсбергом. Наполеон присутствовал на месте действий, наблюдая с одной стороны позиции, к которым приступал Ней во главе своих полков, с другой – расположенный в глубине Ульм. Вдруг одна из батарей австрийцев, разоблачив себя, стала поливать картечью императорскую группу. Ланн схватил коня Наполеона под уздцы, чтобы отвести его от смертоносного огня, а сам Наполеон, который не стремился попасть под огонь, но и не прятался от него, приближаясь ровно настолько, чтобы судить о происходящем самому, переместился так, чтобы наблюдать за событиями с меньшим риском.

Ней тронул с места свои колонны, взошел на укрепления Михельсберга и снес их штыковой атакой. Опасаясь, как бы атака Нея не была слишком стремительной, Наполеон захотел замедлить ее, чтобы дать время Ланну подойти к Фрауэнбергу и разделить таким образом внимание неприятеля. «Слава не делится», – отвечал Ней генералу Дюма, который принес ему приказ ожидать помощи Ланна, и продолжил движение. Он смел все препятствия и вышел со своим корпусом на другую сторону высоты, над городом Ульмом. Ланн же в это время захватил Фрауэнберг, и, объединившись, они вместе спустились вниз к стенам города. В пылу атаки 17-й легкий полк под командованием полковника Веделя из дивизии Сюше поднялся на ближайший к реке бастион и захватил его. Но австрийцы, видя опасное положение этого полка, набросились на него, оттеснили и даже захватили нескольких пленных.

Наполеон счел необходимым остановить сражение и отложить захват крепости на завтра, решив взять ее приступом, если она окажет сопротивление. В этот день генерал Дюпон, с прошлого дня противостоявший корпусу Вернека, вступил с ним в новый бой, мешая вернуться в Ульм. Наполеон отправил Мюрата выяснить, что там происходит, ибо никак не мог этого понять, не зная о выходе из Ульма части австрийской армии. Вскоре стало очевидно, что нескольким подразделениям удалось уйти через ворота Ульма, скрытые от глаз французов. Наполеон тотчас поручил Мюрату, с резервом конницы, дивизией Дюпона и гренадерами Удино жестоко преследовать неприятельские войска, ускользнувшие из крепости.

Шестнадцатого октября он приказал произвести обстрел Ульма, а вечером отправил Сегюра, офицера Главного штаба, к генералу Маку с предложением сложить оружие. Вынужденный идти ночью, в дурную погоду, Сегюр с величайшим трудом добрался до места. С завязанными глазами его провели к генералу Маку, который, стараясь скрыть глубочайшую тревогу, не сумел в то же время скрыть удивление и боль, узнав о всей протяженности своего поражения. После бурных протестов в ответ на предложение о капитуляции, генерал Мак в конце концов смирился с этой мыслью при условии, что ему позволят еще несколько дней подождать помощи русских. Он готов, сказал он, сдаться через неделю, если к Ульму не подойдут русские полки.