Тау говорил очень тихо, но, по крайней мере, он его понял.

– Да, – подтвердил Джавьед. – Все верно.

Затем Тау посмотрел на него.

– Значит, Хадит, Яу, Чинеду, Темба, Удуак – они все полукровки?

Джавьед кивнул.

– Да. И когда все это началось, я был совершенно уверен, что моей ценнейшей находкой станет Удуак, но, похоже, я открыл кое-что еще. – Джавьед хотел, чтобы он не просто услышал его слова. Он хотел, чтобы его поняли.

– Я никому не скажу, – заверил Тау, но Джавьед видел, что мальчишка был в сомнениях.

Далее они шли молча, и груз сказанного тяготил их, пока они не вышли за городские ворота и Тау резким тоном не произнес:

– Вы воспитывали меня смелыми словами и идеалами, в которые не верите. Вы не считаете, что Меньшие могут стать великими. Вы только считаете, что те из нас, в ком есть кровь Вельмож, способны на большее.

– И тем не менее я взял тебя в свой Чешуй.

– Тогда зачем, скажите, – спросил Тау.

– Я хотел, чтобы мои посвященные видели, что если есть устремленность, то естественные пределы можно сдвинуть.

– А мне кажется, вы хотели пристыдить их и заставить учиться усерднее, чтобы не проигрывать кому-то вроде меня.

– То, что ты называешь стыдом, для меня – достоинство. Я хотел, чтобы у них появилась та же устремленность и то же достоинство, что есть в тебе. Конечно, тогда я и не представлял, что ты станешь настолько хорош, что сможешь тягаться с Вельможами. Я не думал, что такое возможно.

– Значит, вы немногого ожидали, – сказал Тау.

Джавьед отмахнулся.

– Я только хочу сказать, что ты можешь собой гордиться и твои достижения доказывают: все Меньшие способны достигать большего. – Джавьед улыбнулся. – Нам всем положено свое место, но, может быть, разница между Вельможами и Меньшими не настолько велика, как считают многие. Может быть …

– Нет. После всего, что вы сделали и что видели, вы все равно считаете, что они лучше нас. Вы все равно считаете, что кровь определяет судьбу.

– Хочешь знать, что я считаю? – спросил Джавьед, не в силах сдержать свое раздражение. – Я считаю, особенно после сегодняшнего дня, что Меньшему должно хватать ума, чтобы не думать, будто он может тягаться с Великим Вельможей.

Тау отшатнулся, словно ему залепили пощечину, а потом обрушился на Джавьеда;

– Они говорят мне, что мы выигрываем войну. Это неправда. Они говорят мне, что дети Вельмож и Меньших рождаются мертвыми. Это неправда. Они говорят мне, что мы Меньшие, но я начинаю думать, что это тоже неправда.

– Ты не поможешь своему народу, если не будешь знать своего места.

– Думаю, мне не нравится то место, которое они мне определили.

– Оно основано на том, кто ты есть.

– Они не знают, кто я есть, – ответил Тау, – но вам я могу показать.

Джавьед знал, что сейчас будет, и остановился. Он встал к Тау лицом, посмотрел на него сверху вниз, предоставляя мальчишке его мгновение.

– Будем драться, завтра, – сказал Тау. – Приходите на тренировочный двор перед рассветом.

Словам и убеждениям места не осталось. В этот раз попытка Джавьеда не удалась, но он постарается помочь мальчишке увидеть правду, потому что, если получится, Тау сумеет освятить путь к величию для других Меньших. Его только нужно было поставить на место.

– Я приду, Тау Соларин, – ответил Джавьед, – и мы увидим, кто ты есть.

На следующий день Тау разминался во дворе, когда его нашел Джавьед. Солнце еще не взошло.

Под глазами старшего темнели круги.

– Утро, Тау. Потренируемся?

В голосе Джавьеда не чувствовалось напряжения – таким тоном спрашивают о погоде. Тау сделал шаг, позволив мышцам расслабиться, и кивнул своему умквондиси.

Джавьед снял тунику и потянулся – его тело было горой мышц и шрамов. Он взял меч, щит и встал на изготовку. Джавьед был выше, сильнее и опытнее Тау. Даже кровь в его венах говорила о его превосходстве.

Тау положил мечи и стянул с себя тунику. Взяв мечи вновь, крутанул их в теплом воздухе. Не говоря ни слова, Джавьед пошел в атаку.

Сначала они двигались плавно, их мечи танцевали. Затем плавность уступила силе и, насколько это было возможно с притупленными мечами, они стали драться так, словно это был бой на смерть. Кружа, атакуя, защищаясь только когда иначе нельзя, они напирали друг на друга, оба стремились вывести соперника за пределы его умений.

Тау сражался с пылом фанатика. Он хотел доказать, что был способен на большее, чем ему положено по праву рождения, как считал Джавьед. И для этого он был готов поддерживать темп до тех пор, пока не победит или пока у него из груди не выскочит сердце. Именно это делало его тем бойцом, которым он был.

Его предел определялся не телом и не кровью. И не дарами. А тем, что он желал обладать мастерством сильнее, чем желал дышать. Тем, что он желал отомстить сильнее, чем желал жить. Тем, что жизнь его отца стоила ничуть не меньше жизней Вельмож, и пусть они сами в это не верили, им предстояло убедиться в этом.

Джавьед уже утомился и стал отталкивать Тау, используя передышки в бою, чтобы перевести дыхание. А потом стал использовать передышки, чтобы восстановить дыхание.

– Мы – народ осажденный, – сказал он Тау высоким от напряжения голосом. – У каждого из нас свои потери.

Джавьед сделал ложный выпад. Тау отбил его, заставив умквондиси споткнуться.

– Моя мать потеряла родителей во время налета, а я так же потерял жену, – сообщил Джавьед.

Тау потери Джавьеда не интересовали, и он продолжал колотить клинками по его щиту и мечу.

– Моя дочь потеряла мать и так и не простила мне, что меня не было рядом. А я был на Обшлаге, воевал. Она ненавидела меня за это. За то, что защищал других и не смог защитить семью.

Жалостливые истории, подумал Тау, сжимая челюсти и переходя от одного базового движения к другому, варьируя их и с каждым разом ускоряясь. Затем устремился вперед, а когда Джавьед потянулся, чтобы его заблокировать, Тау ткнул мечом ему в ребра.

– Акк! – прохрипел Джавьед, и на его лице отразилась боль, когда он попятился назад и продолжил болтать. – Моя дочь Одаренная. Я узнал от соседа. Когда я вернулся, Джамилах уже уехала. Наша лачуга стояла пустая. Даже не попрощались.

Тау ударил его еще раз, заставив снова вскрикнуть от боли.

– Она преуспела как Одаренная. – Джавьед отступал, не в силах выставить твердую оборону. – Теперь она воюет. Призывает драконов на хедени. Она рада… Ай! Сик! – Тау попал ему острием клинка по бедру. – Она… Она рада, что несет им смерть.

Тау увидел возможность для смертельного удара и замахнулся. Джавьед заблокировал, но Тау нанес еще один, на этот раз сильной рукой. Джавьед метнулся влево, в сторону от замаха Тау, покачнувшись от усталости. Тау, ощутив в своих переутомленных легких кровавый привкус, ринулся вперед, снова вступая в схватку.