Я с трудом разобрался с хитроумными замками на сумочке,слишком сложно и навороченно, целая электронная система, вот где ученые умыоттягиваются, хоть и херня, но платят за такое больше, чем за разработку ракетына Марс: ракеты — штучное дело, а такие изделия для дамочек — массовое. Если скаждой по центу…

— Нашел? — спросила Алёна. — Синюю ищи!..

— Ищу, — пробормотал я.

Сперва просто перебирал в недрах этого бездонного мешка,потом начал выкладывать самое крупное на колени, смутно удивившись, что ненаткнулся на штучки для секса.

В любой женской сумочке теперь обязательно наряду с губной помадой,тушью для ресниц и прочей ерундой всегда имеется вибратор или гелиевыйфаллоимитатор, что сам выдает нужное количество смазки, регулирует температуруи прочие заранее заданные характеристики.

Причин сразу две: во-первых, перестало считаться стыдным имипользоваться, во-вторых, современные пилюли позволяют получать оргазмы спервого же мгновения полового контакта и так множество раз, благодаря чемуженщина может получать половое удовлетворение, не дожидаясь, когда вернется впривычную и комфортабельную квартиру: в офисе, лифте, на лестнице, в туалете…Считается, что после такой разрядки она держится спокойнее, не раздражается попустякам, лучше работает. Потому во многих фирмах поощряют такие моменты врабочее время, даже выделяют отдельные кабинки. Самые радикальные и продвинутыеработодатели объявили такие кабинки пережитком прошлого и заявили, что, раз ужмужчины за рабочим столом чешутся, как бабуины, точно так же и они, женщины,могут пользоваться фаллоимитаторами, не покидая рабочего места.

— Нету, — сказал я раздраженно, — нету!

— Есть, — сказала она. — Ищи лучше.

— Да нету же, — возразил я. — Все обыскал!

— Там есть боковые кармашки, — напомнила онаязвительно. — В левом ищи.

— Господи, — буркнул я, — и кармашкивдобавок, такая хрень? У нас никаких сумочек… Фиг вам тогда, а не равноправие.

Кармашков оказалось по два с каждой стороны, я пошарил повсем четырем, кто знает, какой женщина имеет в виду, когда называет левым, водном наконец нащупал коробочку.

Открыть пытался так долго, что Алёна наконец протянула руку,я вложил в раскрытую ладонь, Алёна чуть коснулась пальцами, и крышечкаотщелкнулась.

— Женские хитрости, — пробормотал япристыженно. — Гадость какая… Это нечестно!

— Глотай, — скомандовала она.

Я посмотрел на нее с подозрением.

— Что ты имеешь в виду?

— Одну таблетку, — пояснила она терпеливо, —положи в пасть. В свою. Можешь проглотить, но лучше подержи под языком, быстреесработает.

Я послушно взял крохотный шарик, похожий на драже, в какихраньше продавали витамины. Под языком он быстро рассыпался в приятныйсладенький порошок, и я буквально чувствовал, как послушно всасывается черезслизистую.

— Ничего не чувствую, — пробормотал я.

— А должен? — спросила она язвительно.

— А зачем тогда?

— Профилактика, — объяснила она.

— А…

— Не болтай, — прервала она. — Приехали.

Ее дом оказался ближе, чем я думал, или же у меня сдвинуто ккраю Вселенной время и пространство, слишком уж чувствителен к той дряни, что вобязательном порядке глотают посетители ночных баров.

Автомат на стоянке принял автомобиль, на меня повелподозрительно красным глазом, но тревогу поднимать не стал, мол, такая хозяйкаи сама справится с любым нарушителем.

Входная дверь дома помедлила, прежде чем впустить нас, дажелифт задумался, решая непростую задачу: я вроде бы обкуренный, да еще и чужак,но Алёна держит меня за руку, словно сама сдаст органам правопорядка.

Еще больше ворчала и рассматривала нас дверь в ее квартиру.Не захватил ли я хозяйку в заложницы, не стоит ли сразу вызвать наряд сбольшими пушками…

Наконец нас впустили, вспыхнул яркий свет, щетки быстровытерли нам ноги, убрали пыль. Не сходя с входного половичка, я спросилопасливо:

— А этот… которому ты в бумажник сексом, не придет?

Она рассмеялась:

— А хотя бы и пришел? Тебя смутит, если расплачусь притебе? Ладно, не волнуйся, он всегда звонит заранее. Его дни — среда и суббота.

— Так среда ж сегодня!

Она отмахнулась:

— Он уже приходил сразу после работы. А когда ушел, язвякнула в офис и увидела, что ты так и не уходил.

— А-а-а-а…

Я медленно пошел по квартире, везде чисто, опрятно и, на мойвзгляд, чересчур по-пуритански. Ни резиновой куклы в одном из кресел или надиване, ни набора фаллоимитаторов на полке над столом, ни баночек сразогревающей мазью, вообще ничего из привычного набора одинокой женщины.

— Интересно, — сказал я, — неужели твоизапросы столь незамысловаты, что достаточно мужчин?

Она фыркнула:

— Что, уже ищешь, как отступить?

Я сказал с достоинством:

— Нет, я готов! Снимай трусы! Или ты их не носишь?

Она покивала головой.

— Как тебе не стыдно? Неужели ты будешь совать пенис вменя, своего сотрудника, даже своего друга, извини за выражение?

— Ну… — протянул я, — вообще-то так вроде быположено… а что ты предлагаешь?

Она кивнула в сторону двери ванной:

— Там набирается вода. Проверь температуру и влезай.

Я повернулся в сторону двери, за которой слышен плескльющейся воды. За время езды в автомобиле все тело отяжелело, покой ирасслабленность заползли и угнездились в каждой клетке тела.

— А ты?

— Чуть позже, — ответила она деловито. —Посмотрю, что сделать на ужин.

— Мы только что ели, — напомнил я.

— Мы только пили, — уточнила она. — А тебе немешает поесть, у тебя сейчас метаболизм ой-ой.

Ванная комната размером даже больше кухни, сама посудинатреугольная, хорошо вписывается в правую часть комнаты, вода бурлит,выстреливает крупными пузырями, явно что-то хитрое с поддувом и массажами.

Я разделся, одежда полетела на пластиковое кресло, теплаявода приняла меня ласково и с удовольствием, не зря же пускает пузыри. Янекоторое время наслаждался сладостным ощущением упругого массажа, забалдел,начал клевать носом.

На стене большой телеэкран, идет передача известногодизайнера Птицына «Разговор о моде». В прямом эфире разбирают последниетенденции в формировании вагин, просвещают туповатое население насчетсоотношения пропорций отдельных частей, цвета и тактильных ощущений. Обалдевшиеот счастья эксгибиционистки, что могли демонстрировать свои достижения развечто на улице или пляже, прямо налезают этим местом на объективы камер, чтобыпотом балдеть неделями, вспоминая сверхширокую аудиторию.