– А потом что? Думаешь, сразу дадут позвонитьмоему генералу? Пока добьешься от этих столбов придорожных толку, мохомобрастешь. А если сдадут какому другому подразделению, худо выйдет мне,бедному! И вообще… что-то здесь не так, не мог сторож позвонить, не мог! –бормотал Олег, терзая педаль газа.

«Выскочи сейчас на дорогу кошка – и все,конец, – подумала Женя, с ужасом впиваясь глазами в бешено летящее подколеса гудроновое полотно. – Хотя откуда тут взяться кошке, в тайге? Развечто тигр, но он ведь не дурак…»

– Водитель «УАЗа» 28-40! – взревелоопять, а потом вдруг прокатилась волна отборного мата, завершившегося словами:– А ну, стой, не то все причиндалы пооборву, сука!

– Несочетаемые родовые понятия! –усмехнулся Олег, но в этот миг правая «Волга» словно прыгнула вперед. Женяуспела увидеть взбешенное усатое лицо, а потом «Волга» бортанула их так, что«уазик» завис на левых колесах и несколько бесконечных мгновений так и катил пошоссе, пока не плюхнулся вновь на правую половину, не выровнялся – и не понессядальше еще быстрее, чем прежде.

– Андрюхин! – заревела ночь сразу на дваголоса. – Стой! Стой, гадина! Стреляю!

– Ты не Андрюхин? – Олег мельком глянулна Женю. – Нет? И я нет! Значит, им нужны совсем не мы, а сторож, так, чтоли? Не пора ли развеять недоразумение?

Он начал притормаживать, прижимаясь к обочине,но было уже поздно: погоня, похоже, преисполнилась ярости настолько, чтооставила всякие компромиссы. Виртуозно извернувшись – на такой скорости это могпроделать только истинный каскадер! – первая «Волга» внезапно подрезала«уазик». Олег едва успел вывернуть руль и избежать столкновения.

Женя дико вскрикнула, ожидая, что сейчас ониопрокинутся в кювет, но «уазик» только подскочил, опять накренился налево и,резко свернув, слетел с шоссе на проселочную дорогу, внезапно вывернувшуюсясправа. По сравнению с ней ухабистая грунтовая рядом с дачным поселком казаласьамериканским хайвеем.

– Fuck! Fuck! Ну и гад ты, Андрюхин! –прокаркал Олег – ничем иным звуки, вырывающиеся из его горла, нельзя былоназвать. – Ссоришься с ментами, так хоть оба моста включи!

Да, «уазик» ощутимо оседал, однако по этимразъезженным колеям все равно мог дать «Волгам» солидную фору, и у Женимелькнула некоторая надежда. Но через несколько мгновений сзади раздался звон,а потом звякнуло спереди – и Женя увидела точнехонько посередине ветровогостекла аккуратную дырочку, окруженную паутиной трещин. Поскольку теперьразглядеть хоть что-то сквозь стекло стало невозможно, Олег уткнулся в первыйже ухаб, и «уазик» тряхнуло так, что бывшее лобовое стекло рассыпалось натысячи крошек.

– Не трогай, порежешься! – крикнул Олег,когда Женя попыталась смахнуть их с колен, словно ядовитых насекомых. –Пригнись, сядь на пол!

Она не успела пригнуться, как мимо щеки что-топросвистело. Звона стекла она больше не услышала, потому что уже разбилось все,что только могло разбиться, но из «матюгальника» раздался довольный хохот:

– Андрюхин! Стой! Следующую в башку влеплю!

– Да пробей ты ему баллоны! – проорали извторой «Волги», и совет был принят к сведению: «уазик» подскочил, вывернулся наобочину, резко накренился на нос, словно готовясь к оверкилю, и в это мгновениеОлег, перегнувшись, ударил по ручке дверцы и с такой силой выпихнул из машиныЖеню, что она какие-то мгновения летела по воздуху, прежде чем сырая, холоднаяземля мощно ударилась в ее распростертое тело.

* * *

«Проход по узкому карнизу над пропастью длямногих совершенно невозможен. Если же на высоте груди человека протянутьшнурок, хотя бы настолько слабый, что он заведомо не сможет выдержать тяжестичеловеческого тела, то головокружение и страх исчезнут. Шнурок действует какконтрвнушение, вызывающее чувство безопасности.

Совершенно по-разному ведут себя на высотепредсмертия люди религиозные и атеисты. Уверенность в посмертном воскресенииили перерождении – хотя бы надежда на это! – как раз и исполняет роль тогосамого страховочного тросика, благодаря которому человек спокойно и сдостоинством проходит над огнедышащей пропастью, лежащей между жизнью исмертью, чтобы увидеть и узнать: на том берегу… на том берегу…

Каждый увидит там свое, и никто не оглянется,чтобы дать напутствие идущим вослед!»

Из дневника убийцы

* * *

– Да ну, все с ней в порядке!

Голос врезался в уши, а под ребро врезалосьчто-то тупое, но настолько болезненное, что Женя не сдержала жалобного стона.

– Ну вот, я же сказал! – воскликнул тотже голос. – Живая и вполне пригодная к употреблению!

– Заткнись, Салага, – пробасил рядомдругой голос, и Женя почувствовала, как грубые руки рывком заставили ее сесть.

Перед глазами прошла кровавая мгла, к горлуподступила тошнота, и в эту же минуту под левую грудь кольнуло, да так, чтоостатки беспамятства мгновенно схлынули. Женя осознала себя сидящей на земле,причем руки ее были высоко вздернуты и зажаты в тисках железных пальцев,обладателя которых она не видела, зато видела другого человека, который кололее ножом, пристально заглядывая в лицо.

Встретившись с ней взглядом, он мрачно дернулуглом рта:

– Ну вот и хорошо. Теперь вижу, чтоочнулась. – И, отведя нож, целомудренно одернул ее футболку, а потомкивнул напарнику.

Руки Жени упали, как плети, да она и самаупала бы лицом вперед, но невероятным усилием удержалась, сообразив, что всейтяжестью напорется на нож.

Угрожающе навостренное лезвие, чутьзапачканное красным, поплыло влево, потом вправо. Женя сцепила зубы, силясьостановить головокружение. По животу щекочуще, липко змеилось что-то.

«Кровь, – поняла она, но не ощутиланикакого страха. – Это ничего. Главное – не упасть».

И вдруг как током прошило: где Олег?!

– Не дергайся, – велел человек с ножом,уловив ее попытку обернуться. – Успеешь, наглядишься еще.

Женя уставилась на него, удивляясь, почему понемолодому, усатому лицу этого милицейского прапорщика бегают такие странныетени. Сзади тянуло жаром.

«Костер, – вяло подумала она. – Нуконечно, потому и светло».

И обмерла, внезапно догадавшись, что этогорит.

Прапорщик отвел глаза:

– Сам виноват. Кричали же вам, стойте дастойте!

Женя медленно обернулась и как-то вразохватила взглядом глубокую черноту леса, на фоне которого поблескивала белымибоками видавшая виды «Волга» с синими и красными полосами, ярко освещенная ужедогоравшим костром.