– Так, ну и куда мы едем? А, вспомнил! Ее имя Фарра Дэрроу, и ей нужно напомнить, на кого она работает.

Дуайт что-то бормотал в ночной тишине, и кровь тонкой струйкой стекала по его подбородку. Лошади месили копытами землю и гальку Большой дороги, а жена Дуайта неподвижно лежала в экипаже на ложе из земли и камней.

Четверка трапезничала за маленьким круглым столом, казавшимся Гарру, типу с засаленной свалявшейся бородой, скорее стулом, чем столом. Они набивали желудок жареным кроликом и заливали свою утробу пивом, которое белобрысый Гораций добыл в погребе единственной в городе таверны. Вечерело, и солнце уже окрасило небо в малиновые тона, но в маленькой деревянной хижине не было окон, и всем четверым это нравилось. Пузатый Кент застрелил старика, жившего прежде в этой хижине, и теперь тело бедняги лежало, прикрытое одеялом, возле дощатого туалета. Самый рассудительный из всей четверки, Льюис, был поваром – именно он приготовил пойманного в большом лесу кролика на огне, дым от которого уходил в дырку в потолке, проделанную Кентом. Гораций делал вид, что стоит на страже, чтобы привлеченные огнем и запахом чужаки, в том числе и полиция, не нагрянули неожиданно, но, по сути, он просто сидел на пеньке, покуривая трубку.

В лачуге не было ни кроватей, ни постельного белья. Уже четыре дня Гораций собирался в Порт-Альберт, чтобы пополнить запасы, но никак не мог решиться. Законники, говорил он, в Порт-Альберте – что твои волки, так и норовят загрести ни в чем не виноватого бродяжку только за то, что тот чужак. Дружная четверка частенько обсуждала эту тему, иногда – не в меру распаляясь. Гарр хотел сам отправиться в город. Он рычал, что, мол, каждый свободный человек должен иметь возможность удовлетворить свои нужды и не было такой причины, чтобы им жить как нищим. Но Гораций, говоря о городе, был очень серьезен и даже клялся, что если кто-нибудь решится на вылазку, то он всех остальных непременно сдаст полиции.

Да, нравы на Большой дороге суровые!

– На кролике шерсть, Льюис! – проворчал Гарр, откусывая кусок мяса.

– Кожа – лакомый кусочек, лучшая часть, – отозвался Кент.

В углу лачуги, на полу, стоял ящик с порохом, который четверка стянула за неделю до этого. План был таков: поехать в Абберстон, рассыпать там порох вокруг дома помощника шерифа Пирсона и посмотреть, как этот ублюдок взлетит на воздух. Люди Пирсона всерьез взялись за головорезов, кормящихся от Большой дороги, и подбирались к ним все ближе и ближе.

Но Гарр нервничал.

Он боялся, что кто-то из его приятелей ненароком подожжет порох и они сами взлетят на воздух.

– Надо бы слетать за пивом, – проговорил Кент, потирая брюхо. – Как это оно так быстро кончилось?

Да, это была реальная, серьезная проблема, и ее необходимо было решать срочно – какие бы разногласия по поводу похода в город между приятелями не существовали. План Гарра состоял в том, чтобы отправиться туда самому, предварительно побрившись и помывшись, или, предварительно хорошенько помыв, отправить в город Льюиса, потому что тот с его детским личиком вполне сошел бы за путешественника, желающего оставить в Порт-Альберте свои денежки. Гарр в прежние времена знавал по-настоящему суровых блюстителей закона, а потому Гораций с его преувеличенными представлениями о зверских повадках полицейских из Порт-Альберта изрядно его злил.

– Похоже, придется-таки тащиться в город, – сказал Гарр, глядя на Горация, который сдирал мясо с костей кролика.

Гораций понимал, что должен что-то сказать.

– Денек можем и обойтись, – сказал он, подумав. – А потом стащим все, что нужно, но на другом конце города.

Гарр сердито нахмурился.

– Ты можешь поступать так, как тебе хочется, приятель, – сказал он. – Но и я могу делать то, что хочу.

Несколько секунд стояла тишина, прерываемая лишь громким чавканьем.

– Мы уже говорили об этом, Гарр, – проговорил Гораций.

– Да, и не раз, – отозвался Гарр.

– Именно! Не раз и не два.

Льюис встал, отошел к котелку и принес еще крольчатины.

– Мяса, однако, предостаточно, – сказал Гарр. – Первоклассного, надо сказать, мяса.

– Можешь засунуть его себе в задницу, Гарр, – неожиданно прорычал Кент, отдирая от шеи кролика хороший ломоть.

Гарр вскочил и ухватил Кента за ворот.

– Я сам тебе засуну его куда подальше, понял?

Гораций и Льюис замерли. Гарр походил на ящик пороха, которого так опасался, – одна искра, и последует взрыв.

– Все нормально, Гарр!

– Ничего нормального!

– Ну, будет тебе, отпусти.

Гарр отпустил Кента и сел, едва не сломав застонавший под ним стул.

– Последний раз, когда я послушал вас всех, мы отпустили человека, которого должны были убить. Нам это ничего не стоило, но он ушел. Утопал на своих тоненьких ножках.

Гораций холодно посмотрел на Гарра. Льюис встал и сделал вид, что занят горшком с мясом.

– С меня хватит! – продолжил Гарр. – С этой вот минуты я буду слушать только самого себя. Я собираюсь пойти в город и достать себе то, в чем имею нужду.

Напряжение в комнате росло с каждой минутой.

– Вы чувствуете запах? – спросил неожиданно Льюис, стоявший у стены возле горшка с мясом. Носом он в это время, однако, поводил в сторону улицы.

– И я скажу вам, что я там раздобуду, – продолжал Гарр, не обращая внимания на то, что говорил Льюис. – Первым делом – долбаную подушку. Бутылку виски. Шлюху погорячее. И деньжат. И больше ничего.

– Парни! – произнес Льюис, отойдя от горшка и приложив ладонь к стене лачуги. – Вы чувствуете?

– А еще – телячью ногу, – не унимался Гарр. – И хорошую лошадь. Я заберу у них лучшую жратву для лошади, накормлю ее и уведу из-под самого их носа. Только так, и никак иначе!

– Парни! Вы чувствуете запах? – вновь повторил Льюис.

Но Гарр, повернувшись к Горацию, уже не мог остановиться.

– А тебе, благородный Гораций, я пришлю подарок. Ящик, полный кроличьего мяса, черствого хлеба и собачьего дерьма.

Гарр откинулся на спинку стула и довольно рассмеялся. Льюис отошел от стены и подошел к столу, за которым расположилась бесшабашная компания.

– Вы что, ничего не чувствуете? – спросил он.

– Что мы должны почувствовать? – спросил Гораций.

– Идите сюда!

Троица встала, двинулась к двери, но Льюис остановил их жестом руки.

– Запах. Прямо здесь, – сказал он.

Мужчины остановились, поводя носами.

– Все, что я чувствую, так это запах подгорелого кролика, – сказал наконец Гарр. – И земляного пола.