И отошла к своему столу. Звук ее шагов гулко отозвался в помещении участка. Помощник шерифа, все еще держащий в руках пистолет Мокси, стоял перед камерой.

– Джеймс Мокси, – пробормотал он. – Ничего себе!

Мокси не отвечал. Он думал о горах земли, которые вздымались в Хэрроузе так высоко, что заслоняли солнце.

Помощник же принялся рассуждать о фокусе, который Мокси проделал в Абберстоне. По его мнению, у Джеймса Мокси был второй стрелок, который незаметно смешался с толпой.

– В те времена на Большой дороге еще водилась дружба. Это сейчас там каждый за себя. Но тогда…

Помощник продолжал разглагольствовать, а Мокси вдруг услышал шепот, доносящийся из глубин его пустой камеры. Ясно, что помощник шерифа ничего не слышал. Мокси же, повернувшись, увидел силуэт человека, лежащего в углу на нарах.

– Каким же подлецом должен быть человек, чтобы повернуться спиной к больной женщине? – шептали с нар. – Чтобы оставить ее в таком состоянии?

Шепот не умолкал; слова – как пули – били в самое сердце Мокси.

Помощник же продолжал:

– Джеймса Мокси на Большой дороге боялись больше, чем самых отъявленных головорезов, потому что он был единственный, кто никому не рассказал о своей тайне. Вы слышите меня, мистер Никто? Никому!

Шериф, рассматривая пистолет Мокси, покачала головой:

– Да, неудачное вы себе выбрали имя!

Человек, лежавший на нарах, сел, и Мокси узнал его. Сайлас Хайт, в чей дом он принес Кэрол в первый раз, когда решил, что она умерла.

– Я говорил тебе тогда, за амбаром, – шептал Сайлас странным, булькающим голосом, – что мужчина не имеет права бросить женщину, которую любит, только потому, что он испугался. Я говорил тебе об этом, но ты не послушал. И ты разбил ее сердце, Джеймс.

– Послушай-ка, Уэсли! – позвал первый помощник шерифа. – Как, ты думаешь, выглядит настоящий Джеймс Мокси? Как этот мистер Никто? Красная рубашка и усталый вид?

Уэсли, сидящий за своим столом, рассмеялся.

Сайлас Хайт подошел к решетке, преградившей Мокси путь в Хэрроуз.

– Посмотри на себя, – сказал он, – ты в тюрьме… и именно тогда, когда собирался поступить так, как должно.

– Плохие парни его боялись, – продолжал Билл. – Но и хорошие люди его опасались не меньше. Полицейские пытались его поймать…

Шериф Мардж встала из-за стола и присоединилась к своим помощникам.

– Он все еще в розыске, – сказала она.

– Несмотря на то что прошло столько лет? – удивился Билл.

Шериф посмотрела на Мокси одновременно и саркастически, и с подозрением – словно еще не решила, как к нему относиться и за кого принимать.

– Именно потому, что мы призваны защищать закон и порядок, мы обязаны попытаться понять, как Мокси сыграл в эту игру. Не говоря уже о том, что там был труп.

Помощник шерифа разглядывал оружие Мокси, искусно выделанные деревянные детали, матово поблескивающую сталь ствола. Из-за его спины старый негодяй, утопивший женщину в реке, принялся рассказывать байки про Джеймса Мокси – те, что он слышал. Сайлас Хайт не унимался:

– Ты испортил ей жизнь, Джеймс. Предал ее. Ты разбил ее сердце, и в ее жизни появился другой, потому что она была… нездорова.

– Оставь меня! – процедил Мокси сквозь сжатые зубы.

Шериф сурово посмотрела на него:

– Что такое?

Мокси не ответил, и рассказывать взялся полицейский Билл. После этого заговорила шериф Мардж – она поведала то, что слышала о Мокси от других шерифов. Старый убийца в соседней камере хихикал, Мокси же молчал. Хэрроуз все удалялся и удалялся от него, а похороны Кэрол приближались, неумолимо вырастая перед его внутренним взором.

Рядом продолжал шипеть Сайлас. Шериф Мардж рассказывала про Абберстон. Старик затянул было песню Большой дороги, но шериф заставила его заткнуться.

Мокси внимательно смотрел на свой пистолет, лежащий в руке полицейского.

– Я слышала, что Джеймс Мокси убил в Келлитоне семерых, когда играл в карты. Причем даже не брал в руки оружия – в руках у него были только карты…

– …на Большой дороге он жил на деревьях… там же он прятал тела…

– …я слышал, он держал их там живыми… они трепетали от ужаса… он никогда не брал в руки пистолета, и они не знали, убьет ли он их и когда это случится… он же не касался оружия…

– …дети, женщины, вообще все на Большой дороге… привидение… демон…

Сайлас протянул руку и коснулся плеча Мокси.

– Возвращайся домой, – шептал Хайт. – Предай ее в очередной раз. И в последний. Пусть она умрет, Джеймс. Это все, что ты можешь сделать.

Шериф Мардж рассказывала о пожелтевших от времени полицейских постерах, на которых был изображен Мокси – они выцвели, а Мокси все еще здравствовал, вводя в ужас путников на Большой дороге.

– А я вам скажу, – заявил вдруг старый убийца, – что однажды встретил его.

– Да ну? – удивился Билл.

– Да, в Бейкере. Он такой высокий – как деревья. А кулаки – с мою голову. Что бы я делал, если бы у меня были такие руки!

Билл повернулся к нему и неожиданно в участке прогремел выстрел, а из груди старого убийцы хлынула кровь, забрызгавшая все вокруг, в том числе и шерифа Мардж.

На мгновение в комнате воцарилась тишина.

Билл и шериф Мардж застыли, ошеломленно глядя широко раскрытыми глазами на тело убитого и дым, струящийся из ствола пистолета, который Билл по-прежнему держал в руке.

Да, то, что случилось, случилось. Но как?

– Черт бы меня побрал, Билл, – неожиданно произнесла шериф, – ты прикончил старика!

Но в голосе ее звучало сомнение.

– Я не делал этого, Мардж!

– Я видела, как ты выстрелил.

Сомнения не оставляли ее.

– Я не нажимал на курок! – воскликнул Билл. – Я его даже не касался.

Они посмотрели друг на друга, после чего одновременно перевели взгляд на Мокси.

– Мое имя – Джеймс Мокси, – произнес тот. – И мне СРОЧНО НУЖНО В ХЭРРОУЗ.

Шериф Мардж смотрела на него долгим проникновенным взглядом.

– Дьявол! – наконец воскликнула она. – Это он. Провалиться мне на этом месте, но это – он.

Трясущимися пальцами она сняла ключи с пояса.

– Мардж, вы собираетесь… отпустить его? – проговорил Билл.

– Верни ему его пушку, Билл.

Пистолет еще не остыл от выстрела. Мардж открыла камеру.

– Верни ему пушку!

Мокси медленно вышел из камеры. Помощник шерифа протянул ему пистолет, и Мокси взял его.