Деревья вокруг прогалины стояли тихо-тихо, не шевеля ни единым листом. И только на поляне продолжалась борьба.

– А еще? – переспросил Смок, склонившись над Банни. – И еще, еще?

Когда Банни закончил, Горючка даже не улыбнулся. Не запел, не забормотал свои обычные стишки. Не снимая башмака с горла смотрящего, он наклонился и из потайного кармана его куртки достал колоду карт. Банни сопротивлялся, но Горючка без труда подавил его порыв. Затем он выпрямился и принялся перебирать карты, останавливаясь на тех, кого назвал Банни. Их было четыре, все валеты, и все лежали в колоде одна за другой.

– Ты ведь не пьешь, верно? – спросил наконец Смок, глядя на багровое лицо лежащего.

Банни не ответил. Единственное, что он мог – это смотреть снизу вверх на одного из тех головорезов, на которых он сам должен был смотреть сверху вниз.

– Ну что ж, придется тебя напоить.

В руках Смока вспыхнула новая спичка. Банни попытался закричать.

На губах, на зубах Банни маслянисто блестела горючка. Смок наконец снял башмак с горла лежащего. И когда первая порция кислорода вошла в легкие Банни, Смок бросил горящую спичку ему на лицо.

Впереди, на некотором расстоянии, Дуайт заметил силуэт человека на лошади. Кто бы это был? Стая алых, как кровь, кардиналов вспорхнула над дорогой, на мгновение, словно красная занавеска, заслонив вид. Птицы уселись на толстых ветвях окружавших Большую дорогу деревьев, но и тогда Дуайт не смог опознать всадника.

Он сидел на облучке фамильного экипажа с занавешенными окнами. Сильные серые лошади мерно шли по дороге. Дуайт щелкнул вожжами, и кардиналы запели.

Когда фигура приблизилась, Дуайт узнал ее – это был шериф.

А в его экипаже по-прежнему лежала Кэрол.

– Может случиться так, что вы столкнетесь со служителями закона, – наставляла его Лафайетт. – Помните – вы просто скорбящий муж, и ничего больше.

Но слова ее скользили как подтаявшее масло, их трудно было удержать в памяти.

Приближался вечер, и Опал, остановив свою лошадь, терпеливо поджидал Дуайта. Тот придержал свою упряжку и провел руками по волосам, стараясь пригладить их. Тени, нависшие над Большой дорогой, искажали силуэты предметов и людей, но по виду шерифа было ясно, что он полон вопросов.

Дуайт нервничал; но разве он не репетировал эту встречу несчетное количество раз?

Он умело затормозил, остановившись прямо перед шерифом.

– Добрый вечер, шериф Опал!

– Дуайт Эверс! – отозвался шериф, в знак приветствия приложив кончики пальцев к шляпе. – Мне повезло!

– Вы искали меня? Здесь, на Большой дороге?

– Искал, – ответил шериф. – Объехал все шикарные рестораны в округе.

Дуайт улыбнулся.

– Вы льстите мне, шериф, – сказал он. – Я всю свою жизнь питаюсь очень скромно. Немного говяжьей грудинки – вот и все.

Опал, в свою очередь, тоже улыбнулся.

– Не спуститесь ли на дорогу, Эверс? – произнес он. – Нужно поговорить.

Дуайт закрепил вожжи на облучке и спустился вниз. Опал спешился, и мужчины встали друг напротив друга. Это была самая северная точка Большой дороги.

– Зачем вам понадобился вдовец, шериф? – спросил Дуайт.

– Именно об этом я и хотел поговорить. У меня есть несколько вопросов по поводу смерти вашей жены.

Дуайт изобразил удивление.

– Вот как? Выкладывайте! – произнес он. – Интересно, что здесь для вас непонятного.

Опал снял шляпу и отер лоб рукавом.

– Понимаю, сейчас вам не до меня, вы предаетесь скорби, – начал шериф, – а потому я заранее извиняюсь, если чем-то расстрою вас или оскорблю.

– Не берите в голову, шериф. В конце концов, я же мужчина и готов помогать закону – оставим мои проблемы в стороне.

– Отлично. Так вот: мне хотелось бы знать, отчего умерла ваша жена.

Дуайт глубоко вздохнул.

– Я не вполне уверен, что могу точно ответить на ваш вопрос. Врач сказал, это было сочетание нескольких причин. Главная – слабое сердце.

– И что за врач поставил диагноз?

– Это был мой друг, Александр Вульф.

– Вульф? – переспросил шериф. – Мне незнакомо это имя. Где практикует доктор Вульф?

– В Чарльзе. Мы с Александром знакомы с юных лет – с тех пор когда он еще учился в медицинской школе.

– Вот как?

– Именно так.

Шериф помедлил и продолжил:

– Не думайте, что я спешу с выводами, Эверс, но я спрашиваю об этом потому, что имени Вульфа нет ни в одной из доступных мне регистрационных книг. Может быть, он не самый лучший из специалистов, на которых можно положиться в таком деле?

– Мне показалось, вы говорили о том, что не знаете имени моего врача.

– Я неверно выразился.

Пауза.

– Вы его искали? – спросил Дуайт.

Шериф кивнул.

– Похоже на то, будто вы меня проверяете, шериф Опал.

– Неужели?

– Я бы так и сказал.

– Ну и что?

Дуайт изобразил на лице недоумение.

– Что «ну и что», шериф?

– Можете мне сказать, почему Александр Вульф не зарегистрирован в качестве врача ни в одной из книг?

Поднеся ладонь к подбородку, Дуайт сделал вид, будто эта мысль никогда не приходила ему в голову.

– Не знаю, – наконец ответил он. – Но уверяю вас, он ответственный специалист, с надлежащими рекомендациями. Я знаю его еще с медицинской школы.

Опал внимательно рассматривал лицо Дуайта. То, как двигались его губы, как приподнимались брови, разыгрывая ту или иную эмоциональную пантомиму.

– У меня нет оснований не верить вам, – сказал шериф. – Но все-таки врач, которому вы доверили вынести заключение о смерти вашей жены, не является зарегистрированным специалистом. Официально зарегистрированным, как говорится.

– Не уверен, что могу с вами согласиться. Может быть, оттого, что мы с Александром Вульфом друзья, я не удосужился поинтересоваться его рекомендациями. Но меня это мало волнует. Я верю Александру Вульфу.

– А если я поеду в Чарльз и сам найду этого человека?

– Почему бы и нет?

– Мне это нетрудно, – покачал головой шериф. – И тогда наверняка он сам ответит мне на вопрос, почему меня так интересует его личность.

– А могу я узнать, что в этом за нужда?

– Никакой загадки, Эверс. В моем городе умирает женщина, и мне нужно знать причины. Может быть, она что-то выпила. А может, съела. Человек на моем месте обязан во всем разбираться до конца. Я не люблю неясностей.