Поворачиваясь и поднимая на него взгляд, стараюсь не пошатнуться под весом своей искусной прически. Под мои собственные волосы подложили несколько шиньонов и закрепили золотыми, унизанными самоцветами заколками, похожими на лучи солнца. С такой прической у меня на голове почти не осталось места для короны.

– У Цзэтянь! – произносит Шиминь; благодаря скрытому микрофону звук разносится по всему залу. Я почти чувствую, как зрители затаивают дыхание, потому что они впервые слышат его низкий, раскатистый голос. – Да стучат наши сердца в унисон и да победит наша хризалида хундунов!

Он осторожно поднимает верхний обруч короны, не снимая ее со своей головы. Два крыла из четырех переходят на мой венец.

Мое самообладание едва не летит в тартарары, когда я вижу страдание в его глазах. Наверное, он единственный в истории пилот, венчающий партнершу, которая ему не принадлежит.

Впрочем, я не принадлежу никому и никогда не буду принадлежать.

Я смотрю мимо него на Ичжи, стоящего в тени кулис. Тот улыбается и поднимает большие пальцы вверх.

Глубоко выдыхаю через нос и склоняю голову.

Голос Шиминя слегка подрагивает, когда он продолжает:

– Призвав в свидетели Небо, Землю и наших предков, объявляю тебя моей Единственной и Настоящей!

Он возлагает на мою голову величественную корону. В ту же секунду я мысленно вытягиваю полоску дух-металла вверх по затылку и подсоединяю доспех к короне. Ее мучительная тяжесть мгновенно исчезает, становясь частью меня.

Дыхание с дрожью вырывается из моих накрашенных губ. Эмоции воюют во мне, когда я думаю о всех маленьких девочках Хуася, которые, наблюдая это зрелище, должно быть, млеют и извлекают из него неверные уроки, лелеют неверные устремления и неверные мечты. Такова цена, которую мы платим за выживание, позволяя этой ужасной системе использовать нас в качестве приманки.

Мое настоящее искупление придет тогда, когда я опрокину пилот-систему, – до того, как эти девочки достигнут возраста вербовки в армию. Я пока еще не знаю как, но, безусловно, у меня появится необходимая для этого сила, когда я с победой вернусь из контрнаступления.

Я поднимаю голову, демонстрируя такой же впечатляющий прилив ци, как и Шиминь. Мои радужки, меридианы, доспехи сияют – сначала белым Металлом, затем к нему с маленькой задержкой присоединяется красный Огонь. В начале тренировок мое вторичное ци колебалось между Водой и Огнем. Сыма И сказал, это реально странно, потому что люди обычно склоняются в ту или иную сторону. И с той поры он учил меня, как вытянуть Огонь поверх Воды. Огонь дает больше шансов победить хундунского Императора-Металл, захватившего Чжоу.

Взявшись за руки, мы с Шиминем расправляем крылья и взмываем со сцены. Вокруг нас хлещут вихри, поднимаемые крыльями. Зрители в очередной раз взрываются криками и аплодисментами. По всему залу стулья с визгом царапают паркет, когда люди вскакивают на ноги.

Мы, Король и Королева пилотов, одновременно поворачиваемся к ним, смотрим вниз на этих богатых, отлично защищенных слабаков, которым приходится полагаться на нашу силу. Во времена, предшествовавшие смерти Цинь Чжэна, они пали бы ниц и пресмыкались перед нами. Теперь мы всего лишь преходящее развлечение.

Но нужно не дать интересу публики утихнуть, поэтому мы сохраняем свой традиционный вид: у одного скучающий (Шиминь), у другой надменно торжествующий (я).

Пока мой взгляд не падает на один из столов в задней части зала.

Там, словно звери, загнанные в золотую клетку, сидят суй-танские стратеги. А среди них – Ань Лушань, нехотя хлопающий в ладоши вместе со всеми.

Я теснее сжимаю руку Шиминя. Мне стоит многих усилий не выйти из образа. Все мое тело скручивает от желания пролететь над головой Ань Лушаня и всадить заколку для волос ему в яремную вену.

И все же под ослепительно алым приливом, заполонившим мой мозг, нарастает трепет восхищения. Браво, Гао Цю! Ты не только умиротворил нашего злейшего врага, ты сделал его одним из гостей на нашей гулянке.

Скашиваю глаза на Гао Цю. А тот смотрит на меня в упор, заранее приготовив хитрую усмешку, как будто поджидал этого момента.

Ненависть кипит во мне наряду с восхищением, но я загоняю оба чувства подальше. Медиамагнатом займемся позже. Надо сфокусироваться на том, как выиграть контрнаступление, которое теперь, безусловно, состоится. Иначе я поставлю под удар целых две провинции.

Банкет заканчивается далеко за полночь. После того как вдребезги пьяные гости разъехались по домам в своих роскошных электрических каретах, мы с Шиминем поднялись в один из пентхаусов отеля.

Он уступает мне очередь в ванную, где я освобождаюсь от многочисленных слоев макияжа и тяжелой – даже затылок разболелся – прически. Когда я выхожу в клубах пара, Шиминь проскакивает мимо меня в ванную и опять захлопывает между нами дверь.

Должно быть, он ждет, что я засну первая и таким образом мы избегнем проблемы с консумацией наших отношений.

Вместо этого я опускаюсь на элегантный деревянный стул под красными лампионами гостиной и жду. Нетерпение то нарастает во мне, то падает. Напряженность между нами зашла слишком далеко. Сегодня я намерена покончить с нею.

Но вот он выходит из ванной в просторном красном халате и надевает очки – впервые после целого дня мучений с контактными линзами.

Вздрагивает при виде меня.

– Мне трудно дойти до спальни без посторонней помощи, – говорю я как можно небрежнее, хотя мои уши начинают гореть, особенно когда я замечаю, что халат не полностью прикрывает его грудь. – Ты не мог бы отнести меня? Пожалуйста!

– Э-э… Хорошо. – Прежде чем подойти ко мне, он туже затягивает пояс.

Если он хотел таким образом отгородиться от меня, то у него не получилось. Жар наших тел проникает сквозь тонкий, влажный от пара шелк – мы практически кожа к коже. Я ощущаю каждый изгиб его мышц, напрягшихся под моим весом. У меня путаются мысли, а сердце идет вразнос.

До появления Шиминя в моей жизни я не догадывалась, насколько гипнотическим может быть тот тип мужественности, который присущ ему. Стойкая, контролируемая сила, используемая для защиты и покровительства, а не для устрашения и нападения. В его руках я могу позволить себе быть уязвимой. Я могу отбросить роль холодной, настороженной, одинокой Железной Вдовы.

Прижавшись ухом к груди Шиминя, слышу, как быстро стучит его сердце.

Так же быстро, как мое.

Отлично.

Открываю дверь спальни, и нас окутывает насыщенный до жгучести аромат. Неяркий красный свет льется из-за деревянной резной панели на потолке. На комоде красного дерева мерцают две бордовые свечи в бронзовых подсвечниках, и кажется, будто вся комната пульсирует, словно сердечная камера. Даже наша кожа окрашивается в алый цвет. Я зачарованно кручу ладонь в красном сиянии.