со временем востребован зарубежьем. Ощутимую помощь им оказал смелый и неутомимый Нансен. Он настоял на введении Лигой Наций беженских «видов на жительство», заслуженно прозванных «нансеновскими паспортами».

Наши изгнанники, преодолевая юридические препоны, экономические и психологические трудности, осваивали чужой язык (а то и несколько), изменяли имена на иностранный лад и понемногу растворялись среди чужих народов, бок о бок с которыми стали жить. Процесс их ассимиляции завершился к 1960‑м годам. Конев становился Кониффом, Козьмин – Космой, Осенев – Оссейном, Семенов – Сименоном, Тарасов – Труайя, Береговой – Береговуа. Дочь инженера Полякова Марина Владимировна обернулась Мариной Влади, а дочь Деникина Ксения Антоновна приняла литературный псевдоним Марины Грей[322].

Русские эмигранты, подавляющее большинство которых не вернулось на родину, оплодотворили духовно-культурный, экономический и военно-оборонный потенциал зарубежных государств, что никак не могло пойти на пользу потенциалу и авторитету нашего отечества.

О вкладе, который российская послереволюционная эмиграция внесла в развитие других государств, особенно западных, написано много. Напомним имена ученых и изобретателей Зворыкина и Тимошенко (телекоммуникации); предпринимателей Вадима Макарова[323] (судостроение); Сикорского и Северского-Прокофьева (авиационная промышленность); Смирнова (пищевкусовая промышленность); гениального, ушедшего из жизни непобежденным шахматиста Александра Алехина; исследователей-гуманитариев Бердяева, Вышеславцева и Сергея Булгакова (философия); Виноградова, Керсновского, Милюкова, Пушкарева и Ростовцева (история); Василия Леонтьева (политэкономия), Питирима Сорокина (социология), Новгородцева и Петражицкого (юриспруденция); когорту литераторов: Амфитеатрова, Бунина, Замятина, Набокова, Ремизова, Сименона, Труайя и Шмелева (проза)[324]; Бальмонта, Иванова, Одоевцеву, Туроверова, Цветаеву (поэзия), композиторов Гречанинова, Рахманинова, Стравинского, Косму; всемирно известного оперного певца Шаляпина[325] и исполнителей народных и жанровых песен Плевицкую (Винникову) и Чернорубашкина; актеров и режиссеров Дягилева, Мозжухина, Нижинского, Оссейна, Устинова, Фокина, Чехова; политического деятеля, ставшего премьер-министром Франции – Пьера Береговуа. Список может быть продолжен…

Напомним также о центральной роли русских офицеров-эмигрантов в упрочении монархии в Болгарии, в которой они в 1920‑х годах сорвали готовившийся левоэкстремистский переворот и упрочили конституционный режим царя Бориса III, который после этого стал покровительствовать нашим изгнанникам. В далекой Латинской Америке беспомощный в военном отношении Парагвай одержал победу над Боливией в войне 1932–1935 годов («войне Чако») опять же под руководством наших военных специалистов (которых насчитывалось всего около 80 человек). Власти бедного и отсталого Парагвая немедленно повысили их в званиях и нашли возможность обеспечить им и их семьям дальнейшую безбедную жизнь. Несколько улиц Асунсьона носят имена русских офицеров, павших в боях на чужой земле, ставшей их второй родиной. Смерть предводителя русских парагвайцев генерала Ивана Беляева в 1957 году была отмечена в Парагвайской Республике трехдневным общегосударственным трауром. В почетном карауле у гроба нашего военного, реформировавшего парагвайскую армию и приведшего ее к победе, сменялись высшие должностные лица государства, начиная с президента. Российский гимн исполняли на трех языках – русском, испанском и на местном индейском наречии.

Русские эмигранты составили немалую часть французского и испанского Иностранного легиона 1920–1940‑х годов. Группы русских добровольцев сражались за Пиренеями как против Республики, так и на ее стороне (см. главу 4). Всем оставшимся в живых русским участникам «крестового похода» каудильо Франко после победы предложил испанское гражданство. На другом конце Европы – в Чехословакии сподвижник Колчака генерал Войцеховский дослужился до командующего Пражским военным округом. Ненавидевший «Совдепию», он тем не менее в дни Мюнхенского кризиса 1938 года настаивал на совместном с СССР отпоре германской агрессии. Впоследствии Войцеховский отверг предложение нацистских инстанций встать во главе власовского движения. Среди самых результативных участников воздушной «битвы за Британию» 1940 года фигурировал пилот-эмигрант «из Польши» с русской фамилией – Шапошников. Десятым по счету записавшимся в армию Свободной Франции под командованием де Голля стал русский француз Николай Вырубов. Предпоследний шах Ирана Реза Пехлеви с гордостью рассказывал советским дипломатам (не встречая с их стороны понимания), что его в юности обучали военному делу не кто-нибудь, а русские казаки, отступившие в Персию под натиском красных.

А попавшие в Канаду русские эмигранты-энтузиасты Борис Волков и Людмила Ширяева превратили заурядные, влачившие незавидное, дилетантское существования балетные труппы Монреаля и Виннипега в «Королевский балет», с тех пор с успехом выступающий в странах всего Западного полушария и добившийся статуса коронной корпорации (Crown Corporation), то есть, говоря нашим языком, государственного бюджетного учреждения.

В той же Канаде сын царского министра Георгий (Джордж) Игнатьев стал дипломатом и делегатом страны в ООН. В конце жизненного пути он избирался президентом крупнейшего образовательного и исследовательского центра страны – Торонтского университета. В американском курорте Уорм-Спрингсе русской художнице-эмигрантке Елизавете Шуматовой позировал в апреле 1945 года президент Франклин Рузвельт. С Шуматовой он вел разговор о судьбах нашей родины. Это был последний прием и последний разговор великого американца.

Судьбы испанской республиканской эмиграции, подробно изученные зарубежными специалистами, в нашей науке тоже заслуживают исследования. Назовем только несколько имен – кастильских философов Мадарьягу и Ортегу-и-Гассета, художника-каталонца Пикассо. Офицеры и солдаты Республики тысячами сражались на нескольких театрах Второй мировой войны на стороне антигитлеровской коалиции. Они составляли значительную часть сил французского Сопротивления в южных департаментах. Среди французских и американских боевых машин, въехавших в августе 1944 года в освобожденный Париж, грохотали гусеницы танков с испанскими экипажами и с надписями на броне «Гвадалахара», «Герника», «Теруэль» и «Эбро». Защитники испанского Народного фронта воевали в рядах британской 8‑й армии в Северной Африке, действовали на советско-германском фронте и в тылу вермахта. В критические дни обороны Москвы испанским изгнанникам была доверена охрана Кремля. При обороне Сталинграда сложил голову сын Долорес Ибаррури.

В концлагерях Третьего рейха несколько лет провел бывший премьер-министр Испанской Республики Ларго Кабальеро, освобожденный весной 1945 года нашими войсками. Замкнутый по натуре и имевший претензии к Советскому Союзу, сместившему его с руководящего поста, Ларго тем не менее с радостным волнением благодарил освободивших его советских солдат. По его свидетельству, из 5000 испанцев, попавших за колючую проволоку Ораниенбурга, уцелело около 500 человек. Но в общей сложности 16 000 его собратьев по изгнанию не вышли из нацистских лагерей живыми.

К XXI веку население «другой Испании» сократилось в несколько раз. После амнистии 1976 года на родину вернулось до половины оставшихся в живых участников войны (Ибаррури, Кампесино, Каррильо, Листер, Мадарьяга, Роблес) и немалая часть их потомства. Еше раньше на родину отцов приехали выросшие в Советском Союзе и блиставшие на его футбольных полях молодые форварды столичного «Торпедо» – кастилец Посуэло и баск Усаторре.

Военный урон, понесенный тремя странами, выразился также в разрушениях и опустошениях.

В США от боев пострадали почти все мятежные штаты и несколько лояльных – Кентукки, Мериленд, Теннесси. Широко применялись новинки военной техники – бронепоезда