Когда через несколько дней Борис позвонил и попросил взять вбольницу его отца, Долгов тут же согласился. После этого они один разповстречались в больничном коридоре – Дмитрий Евгеньевич уезжал, а Борис толькоприехал навестить выздоравливающего – и договорились повстречаться еще раз,чтобы все обсудить.

Долгов довольно долго искал, сверяя по бумажке адрес, и ужесам был не рад, что потащился к совершенно чужому человеку вместо того, чтобыназначить ему встречу в больнице! Все лучше, чем по такой жаре таскатьсянепонятно где, сверяя по бумажке адрес!.. По бумажке выходило, что искомый домдолжен быть у него перед носом, а перед носом был забор, длинный и серый, какоктябрьский день, и следом за номером девятнадцать сразу шел почему-то номертридцать три, строение семь! Как тут разобраться?!

В конце концов Долгову удалось все же повернуть за этотсамый забор, и он обнаружил сверкающее, приземистое, очень шикарное здание снадписью «Ливу-Моторс», синие буквы на белом фоне. Рядом был шлагбаум и будкаохранника, а за шлагбаумом виднелся чистенький дворик с рядом высаженных вгоршки елочек и какими-то подвесными клумбами. Дальше угадывались еще постройки,тоже очень современные, технологичные и тоже чистые – вымытые окна нестерпимосверкали под солнцем.

По широким ступенькам Долгов поднялся к раздвижным дверям,вошел в кондиционированную прохладу и мрачно осведомился у девушки заполированной конторкой, может ли он увидеть Бориса. Великолепие сооружения иего шикарная, с иголочки, подчеркнутая современность вогнали ДмитрияЕвгеньевича в тоску.

– Бориса Исидоровича? – с сомнением спросила девушка.Кажется, Долгов не внушал ей никакого доверия.

Долгов понятия не имел, Исидоровича или, может, Петровича, очем и сообщил девушке.

– Я уточню. Как вас зовут? – спросила она и стала куда-тозвонить, а Долгов огляделся.

По правую руку располагались тяжеленные, огромные исверкающие внедорожники. От того, что они стояли в помещении, их огромностьпредставлялась слоновьей, неправдоподобной. Их было штуки три, все разные. Полевую руку толпились приземистые, длинные, сверкающие радиаторными решетками испицами широких колес спортивные машины. Их было пять, а может, шесть.

Какой-то человек в джинсах, майке и кепке, повернутойкозырьком назад, лениво открывал двери этих самых машин. У него за плечомдругой человек, в строгом офисном костюме и полосатом галстуке, неостанавливаясь, говорил что-то.

Должно быть, этот, в кепке, выбирал автомобиль, а тот, вкостюме, помогал ему выбирать.

Долгов отвернулся от них.

– Борис Исидорович ждет, – возвестила девушка. – Пойдемте, явас провожу.

Дачный знакомец, бравурно исполнявший на рояле песню «Синийплаточек» и в домашней хозяйкиной постановке изображавший Серого Волка, а потомзаодно и Красную Шапочку, встретил Дмитрия Евгеньевича в кабинете, по размеру иубранству очень напоминавшему кабинет президента России, каким его показывают в«Новостях». По крайней мере, флаг отчизны на заднем плане был точно, и ещекакой-то флаг, в перекрестье, темно-красный.

– Это латышский, – объяснил хозяин охотно. – Я рижанин.Потому и автосалон так назвал! Ливу – это площадь в старой Риге. Вы там небыли, Дмитрий? Съездите обязательно! Один дом Менцендорфа чего стоит! И костелСкорбящей Богоматери! И Кошкин дом, мой любимый! Напротив Большой гильдии! Тамна обеих башенках кошки с выгнутыми спинами. Говорят, купца какого-то за что-тоиз нее исключили, вот он и построил дом так, чтоб из окон гильдии были видныкошачьи задницы! Или вместе поедемте, я вам там все покажу! Кстати, мой папатак и живет в Риге, переезжать ни за что не хочет.

Они поговорили о здоровье отца, о том, что именно нужно ещесделать и каких именно специалистов посетить. Долгов считал, что с точки зренияхирургии сделано все, что можно, и теперь основная задача – приниматьподдерживающие препараты и соблюдать режим.

– Правда, про режим вам лучше спросить у терапевта, –добавил он. – В диетах и режимах я плохо разбираюсь. Ну, по крайней мере, вхирургии точно разбираюсь лучше!..

– Отец ожил, – сказал Борис, рассматривая ДмитрияЕвгеньевича. За свой гигантский стол, под флаги, он не сел, пристроилсянапротив, за длиннющим «столом переговоров». – Он такой был… старенький, когдаболел. А сейчас вдруг вспомнил, что ему всего шестьдесят семь! Потребовал уИнки, у жены моей, чтобы она новый спортивный костюм и кроссовки в больницупривезла. За мной, говорит, такая барышня ухаживает, а я, говорит, по коридорув тапках двигаю, как старикан какой-то! Так что, если бы не вы…

Долгов промолчал. Он не знал, что нужно говорить в такихслучаях. Благодарить за то, что благодарят?.. Говорить, что любой другой врач влюбой другой больнице «сделал бы то же самое»?.. Утверждать, что полюбилпациента, как родного?..

Борис пошел его провожать. Они шли через весь автосалон, посверкающим полам из разноцветной плитки, между сверкающих автомобилей,подсвеченных сверкающими лампами, и у Долгова уже в глазах рябило, когда онидошли до ярко-алой спортивной машины. Прямо-таки уперлись в нее. Уперлись иостановились.

Долгову всегда нравились спортивные машины, а эта былакак-то призывно хороша, но не как проститутка, а как знающая себе цену леди изобщества, которую, в принципе, можно соблазнить, но только если она самазахочет!

Долгов зачем-то потрогал полированное крыло.

– Красавица. – И взглянул на Бориса, словно ожидаяподтверждения. Глаза у него блестели.

– Посмотрите, Дмитрий Евгеньевич? – вдруг предложил Борис. –Она не новая, но очень хороша. Или вы не любите немецкие машины?

Долгов сказал, что любит.

– Тогда, может, посидите в ней? Или менеджера позвать?

Долгов сказал, что звать менеджера не нужно. Цена,выставленная на пюпитре перед носом красавицы, раз в пять превышала все егонедавно обретенные феерические возможности. Он глянул на пюпитр и отвернулся.

– И проехаться тоже можно, – продолжал Борис. – Ну, если увас время есть, конечно!

Долгов ответил, что все равно не может позволить себе такуюмашину, так что и беспокоить никого не нужно.

– А какую вы можете себе позволить, доктор? – не отставалдачный знакомый, изображавший на вечеринке Красную Шапочку.

Тут Долгов тихим голосом отчеканил, что предпочитаетотечественные машины, ибо ни на какие другие у него попросту нет денег.Унизительных положений он всячески старался избегать.

Борис не обратил на его тихий голос никакого внимания. Он незнал, что такой голос означает, что Долгов злится, и потому не обратил.

– И все-таки мы покатаемся, – заключил он совершеннонеожиданно для Долгова. – Сколько сейчас? Полдевятого? Как раз уже дорогисвободны, можно позволить себе немножко похулиганить, а, доктор? Если бы вызнали, как я люблю машины! Света! Позовите Сергея, у него должны быть ключи!