Светлана подняла на него глаза.

– Когда мы разговаривали в кафе, а потом у тебя дома, тырассказала мне не все, так?

Она смотрела на него, не моргая. Как там?.. Очи какие?Жгучие?..

– Именно поэтому ты все время говоришь про то, что он горитв аду, а не потому, что когда-то он принудил тебя к браку и разлучил с любимымчеловеком? Прошло слишком много лет, чтобы так убиваться из-за давней любви, ак тому, что твой муж подлец, ты была готова! Какому нормальному человеку можетприйти в голову шантажировать женщину собственным отцом, чтобы на нейжениться?!

– Он был ненормальным человеком! – выкрикнула она и вскочилана ноги. – Я никому и никогда об этом не рассказывала и никогда не расскажу!

– Он на самом деле… издевался над тобой?

Она кивнула очень сосредоточенно, как школьница, отвечающаяна вопрос учителя.

– Все десять лет?

– Потом я смогла его остановить.

– Как?

– Он не хотел, чтобы в издательстве знали, что я его жена,он был уверен, что станет великим писателем, пророком, философом и так далее. Ондумал, что негоже, когда у пророка жена – секретарша и что именно она принеслав издательство его рукопись!

– Зачем ты ее принесла? Тебе тоже хотелось, чтобы он сталвеликим писателем?

– Он меня заставил. Ему совсем нечем было заняться, он сталписать романы и меня заставил показать издателю его рукопись! И я показала. Ябоялась его до смерти. Как… крокодила! Мне много лет снится, что за мнойгонится крокодил и я залезаю на шкафы и полки, а он все крушит, и я все времяслышу, как за мной все валится, падает, и он меня настигает!..

Ее вдруг заколотило так сильно, что задрожали волосы, и рукизатряслись тоже.

– Не трясись! – скомандовал Глебов, и она послушно пересталатрястись и испуганно уставилась на него своими глазищами.

– Что такое? – не понял Глебов.

Она молчала и таращилась на него.

– Постой, – сказал он в безмерном удивлении. – Ты что? Менябоишься?!

Она отвела глаза, и он неожиданно понял, что она на самомделе боится!.. Этого не могло быть, но это так и было!

Что такого он мог делать с ней, этот сумасшедший ублюдок,если она теряет всякий контроль над собой, стоит только на нее прикрикнуть?!Даже не прикрикнуть, а просто приказать?!

Тут он понял, что ему впору самому принимать успокоительное,и сказал себе, что со своими эмоциями разберется позже, а пока нужноразобраться с ней и с голосами, которые ей мерещатся! А может, и не мерещатся,а на самом деле звонят ей по телефону и говорят какие-то гадости!

Да, подумал он, заставляя себя вернуться в реальность.Телефон! Если кто-то ей вчера звонил, ничего не стоит это проверить! У Глебовамасса необходимых связей «там, где надо», и, если нужно, ребята ему помогут влюбой момент.

Эта мысль немного его успокоила, по крайней мере, она былавполне здравой.

– У тебя есть определитель?

– На домашнем телефоне? Конечно, нет!

– Ты не будешь возражать, если я попытаюсь выяснить, скакого номера тебе вчера звонили?

Она согласно кивнула.

– Делай что хочешь.

– Почему ты приехала ко мне?

– Потому что мне не к кому больше обратиться.

– Голос в трубке был мужской или женский?

– Мужской! Совершенно точно мужской!

– Зачем ты заменила нитроглицерин на сильнодействующееснотворное?

Бах! Светлану как будто ударили по голове. Она дернулась,застыла, а потом скривила рот. Глебов наблюдал за ней.

Она вернулась в кресло, наклонилась вперед и закрыла лицоруками.

– Света, почему ты молчишь?

– Как ты узнал? – спросила она, уткнувшись в свои сложенныеруки. Голос ее звучал глухо. – Как ты мог узнать?!

Глебов еще походил по кабинету, пожал плечами, остановился уокна и с высоты птичьего полета, как это принято называть в передовицахстоличных газет, посмотрел на Москву. Москва лежала под ним в горячечной летнейдымке, как в бреду.

Полюбовавшись на столицу, Глебов положил руки на затылок,засвистел и еще погулял по кабинету. Потом постоял, подумал и изо всех силударил кулаком в стену.

Где-то что-то звякнуло, брякнуло и осыпалось, а СветланаСнегирева зажала руками уши и закричала пронзительно:

– Нееет!! Нет! Нет!!

Ничего такого Глебов не ожидал. Он кинулся к Светлане,попытался обнять ее, но она билась и вырывалась. На столе запищал селектор, ноему было не до селектора.

– Успокойся, я тебя прошу! Ну! Успокойся! Выпей воды!

Селектор перестал пищать, зато через некоторое времяоткрылась дверь – без стука, сама по себе.

– Михаил Алексеевич, у вас все в порядке?

– Да! – рявкнул Глебов. – У меня все в полном порядке, вы жевидите!

Секретарша в изумлении смотрела на женщину, сидевшую в углуи державшуюся за голову. Ее лицо закрывали беспорядочно падавшие черные волосы.Глебов растерянно стоял над ней, и вид у него был странный!..

– Может быть, помочь, Михаил Алексеевич? – осторожноспросила секретарша. – Врач приехал, которому вы назначали! Может, позвать его?

– Позовите, – тихим бешеным голосом приказал Глебов. –Света, перестань рыдать! Ну, ничего же не случилось! Я просто… ну, я иногда такделаю, когда раздражаюсь! Но я не бью людей! Ни мужчин, ни женщин, никого иникогда! Слышишь?

Он присел перед ней на корточки и даже не увидел, апочувствовал, что рядом с ним появился кто-то еще.

– Что с ней?

Глебов стиснул зубы:

– Я стукнул кулаком в стену и, кажется, напугал ее.

– Дайте-ка я посмотрю.

Долгов как ни в чем не бывало положил на пол портфель, тожеприсел на корточки и спросил у сидящей в углу женщины, как ее зовут.

Он задавал еще какие-то вопросы, быстро взглядывая ей влицо, и щупал пульс, и трогал лоб.

– Не нужно здесь сидеть, пойдемте лучше на диван, там вамбудет гораздо удобнее. Поднимайтесь, поднимайтесь! – Под руку, как старушку, онотвел Светлану на диван и сказал Глебову совершенно спокойно: – Так, по виду,все нормально. Можно валерьянки налить. И обязательно проконсультироваться сневропатологом!

– Проконсультируемся, – мрачно пообещал Глебов.

Ему неловко было перед доктором и досадно, что тот засталего в таком странном положении, и было понятно, что ни в какие игры с ним ужене сыграешь. А ему так хотелось, чтобы была игра и чтобы играл именно Долгов!