А ну-ка, девушки! А ну, красавицы!

Пускай поет о нас страна!

И звонкой песнею пускай прославятся

Среди героев наши имена!

И миллионы людей по всей стране, включая и чекистов, изавтрашних зеков, не без удовольствия вспоминали экранный марш чудеснейшихгрудастых дев; идем вперед, веселые подруги, да-да, вот в этом роде, странадает приют для всех сердец, кажется, так, да, везде нужны заботливые руки,ха-ха-ха, и звонкий жизнерадостный бабец!

Возник культ советской блондинки. Построенный на бывшихВоробьевых, ныне Ленинских горах советский Голливуд, огромный киноцентр«Мосфильм», создал миражную диву радостных пятилеток. Белозубые, златокудрые идаже достаточно длинноногие Любовь Орлова, Марина Ладынина, Лидия Смирновамаршировали в рядах энтузиасток, нежно провожали в дальний путь героическихпарней: летчиков, танкистов, полярников, работников Наркомвнудела. В концекаждого фильма возникали роскошные, внешне голливудские, но исполненныеглубокого социалистического содержания апофеозы, своеобразные фонтаны знамен, триумфальныеступени либо для подъема в сияющее будущее, либо для спуска к ликующим массам.Апофеоз шел рука об руку с легкой комедией, с лирикой, развевалиськрепдешиновые платья, мелькали белые туфли, рубашки-апаш; впрочем, и здесь, и влюбовной теме, в противовес безнравственности и безыдейности буржуазииразвивались принципиально новые, исполненные высокого гуманизма отношения междулюдьмистроителями. Впервые в истории на огромном пространстве Земли, а именнона одной шестой, обращенной к Полярной звезде части ее Суши, так мощнопроцветал оптимизм.

Дети в школах под присмотром учителей замазывали густымичернилами имена и портреты вчерашних героев, а ныне врагов в учебникахсоветской истории. На следующий год учебники передавались младшим, и никто ужене вспоминал исчезнувших в чернильной ночи. Недостатка в героях, впрочем, неощущалось. Жизнь рождала новых едва ли не еженедельно. Славные «сталинскиесоколы» спасли зимовку челюскинцев! Вот вам первые Герои Советского Союза,летчики Ляпидевский и Водопьянов, вот вам славный героический бородач ОттоЮльевич Шмидт! Дрейфующая станция Папанина прошла над Северным полюсом! К нимна выручку идет ледокол «Красин»! Шахтер Алексей Стаханов установил рекорд подобыче угля! Чкалов, Байдуков и Беляков перелетели без посадки через Северныйполюс в Америку! Народ тысячами высыпал на улицу встречать славных сыновОтчизны. Они ехали в открытых машинах по середине только что расширенной улицыГорького, сквозь бурю листовок сверкали их белозубые улыбки. Питомцы комсомола!Солдаты партии! Все больше и больше замечательных песен рождали советскиекомпозиторы. «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!» –гремело из репродукторов. Дети бежали с охапками цветов к Мавзолею Ленина. Отцынации, оставшиеся на данный момент в живых, бандиты Кобы Джугашвили,протягивали им навстречу благородные честные руки. Узбекская девочка Мамлакат,собравшая больше всех хлопка, прижималась персиковой ланитой к рябой щекепахана. «И солнце сильней заблистало, И кровь ускоряет свой бег, И смотрит сулыбкою Сталин, Советский простой человек».

Ах, как хорошеет Москва! Милиции выдали белые шлемы инитяные перчатки! Целиком приподнимаются и передвигаются дома, чтобы расширитьулицы. Катят наши советские автомобили, «эмки» и ЗИСы! Республиканская Испания,отражая с нашей помощью нападение фашистов, посылает нам апельсины, каждыйзавернут в красивую тонкую бумажку. Спортивная жизнь бурлит! В футболе бьемся случшей европейской командой басков. Несравненная Нина Думбадзе, землячка нашеговождя, мощно поворачивает колонны ног, могучая дискоболша. Несравненный НиколайОзолин поражает всех высокими прыжками с шестом. А сколько лирики вокруг!«Саша, ты помнишь наши встречи в приморском парке, на берегу? Саша, ты помнишьэтот вечер, весенний вечер, каштан в цвету?» В волшебных сумерках воображенияпроплывают какие-то мраморные лестницы, вазы, скульптуры, и все принадлежитнароду, в санаториях наркоматов плещет девичий смех, нежная чистая игривость,погоня с возвышенными намерениями, просто сказать: «Вера, завтра я улетаю, куда– сказать не могу, ты понимаешь?» – «Да, понимаю! Возвращайся скорей!» Значит –любит!

Так прощай, дорогой, наш боец молодой!

Береги ты родные края!

А вернешься домой, и станцует с тобой

Го-о-ордая любовь твоя!

Не мешая никому жить, любить, работать, прокатывали поночным улицам «воронки». Влюбленные их не замечали. Каждый занят своим делом, вконце концов. По-прежнему вздрагивая от шума лифта в ночи, москвич несколькоминут прислушивался, потом сладко потягивался: кажется, пронесло, да и вообщевроде пошло на убыль, глядишь, и минует чаша сия, а завтра выходной, и – нафутбол, в кино, на «Цирк», на концерт юмориста Смирнова-Сокольского!

* * *

На Тушинском аэродроме гремел очередной праздник. Трибуны ичасть поля были заполнены возбужденной толпой. Всеобщее внимание было прикованок большому дюралевому трехмоторному самолету, который стоял чуть поодаль инапоминал бы чучело монстра, если бы не большие буквы «СССР» на боку. Игралиоркестры, развевались знамена, проходили отряды пионеров с горном и барабаном.Шел митинг, посвященный предстоящему беспосадочному перелету на Дальний Востокженского экипажа: Валентины Гризодубовой, Полины Осипенко и Марины Расковой.Над закругленным фасадом Центрального авиационного клуба зиждился огромныйпортрет Сталина в каменной большевистской фуражке. Меньшими изображениями, какв фуражке, так и без оной, пестрело поле. Там и сям мелькали также недавновошедшие в употребление двухголовые портреты – котоподобный Сталин, сжавший вобъятиях счастливую широкоскулую мышку Мамлакат.

К самолету толпа не подпускалась, все действоконцентрировалось вокруг дощатой трибуны, на которой стояли три летчицы, мощныедевы в комбинезонах и кожаных шлемах. Оттуда, с трибуны, провозглашалисьлозунги, встречаемые взрывами энтузиазма. Вокруг вспыхивал магний, трудилисьфотографы.

Нина Градова, опоздавшая к началу церемонии, теперьэнергично пробиралась через толпу. Чучело самолета, фуражка Сталина,двухголовый портрет... отмахиваясь от лезущей в голову антисоветчины, онапоказывала направо и налево свою красную книжечку корреспондента журнала«Труженица», подобралась наконец к самой трибуне и крикнула Гризодубовой:

– Привет, Валентина! Я корреспондент «Труженицы». Каккомандир этого беспрецедентного в мировой истории перелета скажите, пожалуйста,несколько слов нашим читателям!

Гризодубова ее заметила, протянула руку, помогла взобратьсяна трибуну. Мужская мозолистая лапа. Нина вытащила из кармана пиджака блокнот ишикарную авторучку «монблан», подаренную недавно вернувшимся из-за границыИльей Эренбургом. Гризодубова, перекрикивая шум, зарокотала ей прямо в ухо,словно пламенный мотор: