Из кармана рюкзака он выудил телефон. У него было двамобильника – один его собственный и второй, выданный в Би-би-си вместе смашиной. Этот самый английский мобильный номер состоял из огромного числа цифри имел неоспоримое преимущество перед другим – никто в редакции его не знал.

Ники выбрал объект номер один – худосочного парня в джинсахи свитере “с махрами”, так это называла когда-то бабушка. Тот сидел за своимкомпьютером и что-то яростно печатал. Клавиатура подскакивала на столе.

Ники, стоя в углу аппаратной, как бы над комнатой“новостей”, набрал его телефон.

Внизу тоненько зазвонило, парень неслышно выругался ипроворно раскопал на столе аппаратик.

– Але! Але!

Ники нажал “отбой”, не сводя с парня глаз.

– Але! Але, чтоб вам пусто было!..

После чего тоже нажал кнопку и кинул телефон на стол.

Отлично. Номер один есть. По крайней мере, теперь Ники знал,где у него мобильник, а проверить, номера, по которым именно с этого телефонаотправляли сообщения, было делом техники. Наверняка парень пойдет курить или ккофейному автомату или еще куда, и Ники все быстро проверит. Хорошо, что он неположил аппарат в карман.

Впрочем, мало кто на работе носил в кармане мобильный –сидеть на нем неудобно, да и сразу не достанешь, если вдруг зазвонит.

Жалко, что их шесть, а не этот один! Хотя хорошо, что несорок! На все эти пируэты и заходы уйдет масса времени!

Перемещаясь вдоль стеклянных стен аппаратной, он по очередиустановил, где находятся остальные пять телефонов. С двумя ему не повезло – онибыли в дамских сумочках, да так там и остались после его “ложных вызовов”.

Ну что ж. Четыре шанса из шести, это неплохо, сказал быОстап Бендер.

Впрочем, если четыре выстрела окажутся холостыми, онвсе-таки найдет способ сделать остальные два.

Попросит разрешения позвонить. Набрешет, что долженнепременно отправить сообщение любимой о том, как он ее любит и жить без нее неможет. Женщинам нравятся такие штуки, и вряд ли кто-то ему откажет.

Он выбрался из засады, спустился вниз и сел за первыйпопавшийся компьютер. Теперь осталось только ждать и наблюдать.

Часа через полтора он проверил все четыре телефона – ни содного из них на номер Алины Храбровой не отправляли никаких сообщений.

Черт, черт, черт.

Оставались еще два, те самые, что в дамских сумочках.

Впрочем, вполне возможно, что все его теории яйца выеденногоне стоят! Сообщение могли так же затереть, как затерли в телефоне у самой Алиныпосле того, как ударили ее по голове!

Он долго слонялся возле одного из столов, так и эдакпримериваясь вытащить из сумочки телефон, и все никак не получалось.

– Что тебе здесь надо, Беляев? – в конце концов спросилпролетавший мимо очень озабоченный Зданович.

– Я здесь работаю, Костя.

Тот притормозил и поднял брови.

– Ты уверен?

Вопрос мог означать только одно – главный сменный редакторкаким-то образом пронюхал о его подпольной связи с Би-би-си, а это уж былосовсем некстати!

– Я работаю именно здесь, – с нажимом сказал Ники, – этосовершенно точно.

– Еще предстоит разобраться, где ты работаешь! – пробормоталЗданович. – До эфира времени уйма, займись чем-нибудь полезным, Беляев. Хватит…голову людям морочить!

Очевидно, подразумевалась голова Алины Храбровой.

Как только Зданович отвернулся, Ники цапнул из сумочкителефон, нагнулся, как будто завязывая шнурок, и быстро просмотрел меню.

Когда он увидел сообщение, то даже не обрадовался.

Выходит, он прав?! Выходит, все так просто?!

Он вздохнул, подергал себя за шнурки и посмотрел еще раз.

Ну да. Все правильно. Алинин номер и текст: “Алина, мы тебязаждались, у нас беда с подводками!”

Беда – это точно. Только не с подводками.

* * *

Утром следующего дня позвонил Добрынин.

– Ну что, Леш?

– Пока ничего.

– Ты с ним встречался?

– Вчера. Но он ничего толком мне не сказал.

– Это понятно.

– Сказал, что его посреднические услуги очень дорого стоят.

Добрынин помолчал.

– Дорого – это сколько?

– Я не знаю, Олег. Он сказал мне про видеокассету.

Что ищут именно кассету, и почему-то у моей жены.

– Да все понятно, почему!

– Еще сказал, что все живы, и я ему верю.

– Скорее всего, живы, – быстро ответил Добрынин. – Не имеетникакого смысла их убивать. За трупы совсем ничего не дадут. Прости, Леша.

– За трупы не дадут, – согласился Бахрушин и опять схватилсяза сердце. – Но до последней минуты мы можем не знать, что они уже… трупы. Мынайдем кассету и деньги, хоть я и не представляю как, и взамен получим именно…

– Ты где? – перебил его Добрынин. – В Кабуле?

– Да.

– Ну и как там у вас погода?

– Что?..

– Погода как там у вас? У нас все льет.

– Ветер, – проскрипел Бахрушин. – Холодно.

И не надо меня отвлекать, Олег! Я же не мальчик. Я все равноне отвлекаюсь. Злюсь только.

– Это хорошо, – сказал далекий Добрынин. – Хорошо, чтозлишься, Леша.

– Ты лучше скажи, где мы будем искать деньги. А?

– А кассету?

– И кассету.

– Я не знаю, – признался Добрынин. – Сначала хорошо быусловия выслушать. И потом, я боюсь, что как только станет известно о том, чтомы с тобой деньги ищем, нам одна дорога.

– В “Матросскую Тишину”, – подсказал Бахрушин.

– Вот именно. Всем хорошо известна непримиримая позициягосударства по отношению к террористам, берущим в заложники людей. Американцынас научили.

– Американцы за своих с лица земли полмира сметут. А мы?..

– И мы тоже, – пробормотал Добрынин, – мы же ничуть не хуже!Держись, Леша. Если что, сразу звони.

Я с телефоном теперь сплю. Не с женой, а с трубкой.

Бахрушин пообещал звонить и нажал кнопку.