умной девушкой. Она могла подписать с Оливией любой документ, дать любую расписку. Просто потом Анджела Пакеда внезапно погибает, а на ее месте появляется девушка с новым «божественным» телом по имени Мерил Рейчел Хантер, на которую Анджела Пакеда успела составить перед смертью завещание…

– Чего?! – Теперь настал черед выпучить глаза Сергею.

– Все очень просто, друг мой, – снисходительно улыбнулся я, – настоящая дочь Джо Пакеды действительно погибла в автокатастрофе. Пакеда, дабы не вызвать паники и всплеска действий своих недоброжелателей, взял из приюта «Сироты Каталины» максимально похожую девушку, сделал ей пластическую операцию и пустил слух, что Анджелу спасли. Так что сумасшедшая Лив останется с пустыми руками… Хотел бы я видеть ее лицо в этот момент…

– Вот это да… – медленно произнес Озноб. – А ведь звучит вполне логично, и в духе Анджелы… То есть – Рейчел?

– Да без разницы уже, – поморщившись, махнул я рукой. – Меня поражает другое: тут, можно сказать, рушится жизнь целого Купола, к власти рвется какой-то явно опасный тип, умудрившийся сжать в своих ладошках всю нашу правящую верхушку, которая еще и на перегонки бежит к этому злодею, а некоторые личности умудряются думать, как бы оторвать в этом бардаке себе ломоть посочнее…

– Согласен, – вздохнул Сергей, – это не укладывается в голове…

– Моррисон! Сколько можно есть?! – В той же галерее нас с Сергеем встретил запыхавшийся Грох, румянец на его бледных щеках выглядел несколько чахоточно.

– Что случилось? – вместо меня спросил Озноб.

– Приходили полицейские с ордером на арест этого пассажира, – отдышавшись, ответил подрывник, – мы отправили их к Стукову, но сколько он их там промурыжит, один Хиус знает! Ордер, кстати, подписан старшим комиссаром Зеленским…

– Вот он идиот! – вырвалось у меня. И, заметив недоуменные взгляды сталкеров, я отмахнулся. – Потом расскажу.

– Короче, во дворе у столовой стоит грузовик, наши туда вещи потихоньку складывают, – продолжил Грох, – Зима уже с «Ласточкой» договорился, так что минут через десять дуем в порт и валим отсюда. Твои вещи, Моррисон, мы уже перенесли.

– Спасибо, ребята, – кивнул я.

– У нас к тебе несколько вопросов, – прищурился подрывник.

– Все, что могу, – расскажу, – приложил я руку к груди, – сейчас некогда…

– Кстати, – добавил парень, – динамит я для тебя прихватил – два кило!

– Лидия Ивановна, – тихонько сказал Сергей, теребя край скатерти и обращаясь к тучной блондинке в белом халате, – нам тут с товарищем надо бы через кухню выйти…

– Опять, Озноб, тебя девчонки возле общаги караулят? – скептически прищурившись, сказала она, уперев руки в боки. И обратилась ко мне: – Ты, мил-человек, с этим шалопаем особо не связывайся!

– Постараюсь, – пообещал я.

В это время Сергей уже волок меня к двери.

– Подливка сегодня шикарная, – кинул Сергей Лидии Ивановне, выталкивая меня за дверь.

Пройдя по выложенной кафелем кухне с суетящимися поварами и посудомойками, вы выскочили к пакгаузу, рядом с которым стоял грузовой фургон с раскрытыми задними дверцами. Там стояли, нервно покуривая, Зима и Трактор.

– Где вы ходите! Озноб! – строго зыркнул на нас Зима, забычковав окурок и метко послав его в мусорный бак. – Живо в машину!

Мне внезапно пришла в голову блестящая идея: Зеленскому стоит жениться на Оливии – они подходят друг другу!

– Вообще, нам за тебя уже заплатили половину, – громко сказал Зима, пока мы тряслись в кузове грузовика, – но половину заплатили такую, как нам сразу за весь рейд обычно платят, так что экипировались мы на все сто…

Да – пространство фургона было заставлено ящиками и рюкзаками, и я слабо представлял, как мы все это должны тащить с собой за Купол.

– Слышь, Зима, – подал голос Химик, сидевший на большом пластиковом контейнере, – я тут вот что подумал: вчера одна группа сталкеров странных промелькнула по территории.

– Почему странных? – спросил Трактор.

– Да не знает их никто, вообще не местные явно, – ответил Химик, – плюс снаряга у них прям супердорогая и крутая.

– И что думаешь? – прищурился темнокожий, у которого в полутьме крытого кузова ярко светились белки глаз.

– Да думаю, по нашу душу они, – косясь на меня, ответил Химик, – видишь, какой кипиш начался, когда Заг у нас появился.

– Хорошо, на «Ласточке» покумекаем, что да как. – Взгляд Зимы качнулся в темноте.

– Вот она, наша красавица!..

Йодистый запах моря и дизельного перегара остро проникал в ноздри. Еще отчаянно воняло рыбой. Слышались гудки кораблей, рокот двигателей и лязг рельсовых портовых кранов. Сновали грузовики и автопогрузчики, кто-то кому-то громко кричал на весь пирс, кто-то подавал сигналы звонким свистом, словно отражающимся на глади студеных морских волн, булькающих о бетон пирса.

Кричали чайки, знающие, что здесь есть чем поживиться.

Сталкеры разгружали фургон на огороженной цепями парковке с табличкой на столбе: «Причал № 9».

Вдоль причала было пришвартовано несколько кораблей: серый пограничный катер, уставившись в небо воронеными стволами скорострельных орудий, – там, опершись на фальшборт, курили два матроса. Еще стоял крутобокий рыбацкий траулер, с которого как раз и шла разгрузка – подцепленный лебедкой кокон трала раскрыли, и поток скользкой и блестящей рыбы хлынул в контейнер грузовика.

Собственно, после фразы про «красавицу» я и начал шарить взглядом вдоль причала, выискивая наш корабль.

Наконец мой взгляд уперся чуть правее в облупленный, прокопченный двухпалубный пароход с огромными дугами колеса с заржавленными лопастями в центре борта.

В верхней части, слегка прикрывая палубу, колесо закрывал полукруглый брызговик, на обшарпанном боку которого красовалась витиеватая надпись: «Ласточка» и чуть ниже более грубо выведено: «Приграничье № 2 – Телец». Прямо над надписью был изображен легкомысленный младенец с крыльями ласточки за спиной. Художник был явно без образования.

Небольшая двухъярусная надстройка с квадратными окнами для пассажиров немного напоминала барак: некоторые из окон были забиты почерневшей фанерой со следами маркировки от ящиков.

Только ходовая рубка была такая чистая и ухоженная, будто ее сюда вставили от другого судна. Сразу за рубкой стояли две черные, с клепаными заплатками трубы, из которых немного чадило.

Тут даже имелась грот-мачта, торчащая в центре надстройки, но паруса на ней не было. Зато на такелаже, натянутом с нее, висели три пары черных матросских штанов и две тельняшки.

Я невольно глотнул сырого пряного портового воздуха.

– Оно умеет плавать? – спросил я, скептически прищурившись.

– Плавает дерьмо, – поправил меня Трактор, – а «Ласточка» ходит…

– Парит над волнами, Заг! – вставил Химик, что-то колдуя над небольшим портативным пультом.

Тут я обернулся и заметил, что аккуратно уложенные ящички и рюкзаки тоже как будто парят над потрескавшимся грязным асфальтом причала; и тут же кольнуло в затылке. Вся наша кладь лежала на плоском металлическом поддоне с невысокими бортиками. Выходит, применил все же Химик «Дыхание Фируза», которое так старательно испытывал.

– Вы все из моего «роллинга» вынули? – с тревогой спросил я.

– Все, что