Решаю идти на кухню, потому что, кажется, я не ела все эти три дня.

– Вот ты сучка, – говорит, – да он же места себе не находит, раз столько звонит!

Я встряхиваю головой, вздрагиваю всем телом. Спрашиваю:

– Слушай, а нет ничего, что можно сверху надеть? А то мне холодно.

– Посмотри в шкафу, – она показывает пальцем в сторону, – там вещи Алисы.

Я подхожу и достаю оттуда большую черную толстовку с капюшоном. Замечаю на сгибах обоих локтей сине-фиолетовые синяки. Я даже не помню, что мы ставили уколы во вторую руку. Синяки такие большие, что, глядя на них, я чувствую боль.

Еле справившись со слабостью и тремором, я одеваюсь. От каждого движения в голове как будто плещется вода. Мы со Стейси выходим на кухню, и там у раковины я вижу парня Алисы. О нет, Скотт. Долбаный Скотт, я уже и забыла, что он существует.

Он моет кружку и ставит чайник на плиту, а когда замечает нас, то раздраженно сводит брови. Он всегда был здесь или только пришел? Совсем ничего не помню, что происходило в те дни, что нахожусь здесь…

Мы садимся на диван к Алисе, молчим и смотрим перед собой. Стейси листает ленту «Инстаграма», а Скотт гремит посудой на кухне. Когда он присоединяется к нам и садится на соседнее кресло, то я вижу его недовольный взгляд. Он всегда такой, или его и правда нервирую именно я?

Решив нарушить тишину, я смотрю на него и спрашиваю:

– Почему ты меня ненавидишь?

На несколько секунд в комнате снова становится тихо. Я начинаю думать, будто спросила что-то глупое, но потом Скотт ухмыляется и отвечает:

– Я тебя не ненавижу.

– Ладно, – говорю, – но ты относишься ко мне плохо. Почему?

Он кривит губами.

– Потому что ты избалованная богатенькая девчонка, которая думает, что самая несчастная на свете. Ты думаешь, раз ты страдаешь, то тебе все можно. Да ты единственная из нас, кто просто играется в такую жизнь, потому что это твоя прихоть. А все потому, что ты можешь себе такое позволить, твоя жопа всегда прикрыта. Ты такая жалкая, что мне даже противно на тебя смотреть.

Я закусываю губу. Конечно, я могу начать спорить, сказать, что он меня не знает, и спросить, кто он вообще такой, чтобы так говорить. Но я киваю и искренне соглашаюсь:

– Да, знаешь, вообще-то ты прав. Так оно и есть.

– Скотт, не говори так, – упрекает Стейси. – Ты не можешь обесценивать ее страдания и говорить, что тебе хуже, чем ей, это не так. И вообще Белинда – хороший человек.

Он пожимает плечами:

– Может быть. Мне плевать.

– Ты понимаешь, что… – начинает Стейс, но я перебиваю:

– Не надо. Правда, не надо меня защищать, все нормально, мне просто было интересно узнать.

Она поджимает губы. Скотт держит в руке кружку с чаем и делает глоток. Через минуту встает и уходит в другую комнату, а мы втроем остаемся сидеть на диване.

Алиса встряхивает головой и говорит:

– Забей. Он тоже любит себя жалеть, а в других это его раздражает.

– Как тупо, – бурчит Стейс.

Алиса кивает. Стейси продолжает:

– Почему мужики такие тупы-ы-ы-е-е? – И откидывается на спинку.

– Потому что думают, что самые умные? – усмехается Алиса.

Я вдруг вспоминаю о пятидесяти пропущенных, и на меня накатывает паника.

– Что, нечего сказать про тупых мужиков? – поддевает меня Алиса.

– Конечно, нечего, – говорит Стейси. – Когда мужик дает тебе «Ламборгини», как можно назвать его тупым?

Они смеются, и я для приличия тоже, хотя мне не очень приятно слушать о Томе как о каком-то «мужике».

– Кстати, – говорит Алиса, – это же тот, который был у тебя на дне рождения?

Я замираю, вспоминая, что Алиса была у меня на празднике.

– Я поняла, кто это, он же был на сцене с гитарой, да? Его зовут Том, все правильно… он в группе какой-то играет, я их не слушаю, но, кажется, они очень известны…

– Что?! – вскрикивает Стейси. – Твой парень известный?! Кто он?

Я не успеваю вставить и слова, как Алиса говорит:

– Вспомнила, Томас Митчелл! Когда я его увидела, подумала, что когда-то с ним пересекалась, но недавно до меня дошло, что я видела его в «Инстаграме»…

Меня охватывает такой сильный страх, что я задыхаюсь. Чувствую липкую испарину на теле и полную потерю контроля.

– Да ты гонишь, Алиса! – возражает Стейси и достает телефон.

– Клянусь тебе, я его видела! Он играл у нее на дне рождения! – Она тыкает в меня пальцем.

– Вот этот?! – Стейси разворачивает экран к нам и показывает фотки, которые находит гугл, если забить туда имя Тома.

– Да! Ты думаешь, я сумасшедшая? – возмущается Алиса.

– Боже, тут написано, что он родился в Окленде… – удивляется Стейси, изучая «Википедию».

Алиса бросает на меня пристальный взгляд и говорит:

– Белинда, может, уже скажешь что-нибудь? Не хочешь объяснить?

Я разрываюсь между желанием похвастаться и страхом последствий. Плюнув на все и решив, что они уже и так все поняли, я говорю:

– Да, это он.

– Офигеть… – Стейси закрывает вытянувшийся рот ладонью и смотрит на меня выпученными глазами.

– Подожди, то есть реально, вот этот эмо-бой с гитарой дал тебе покатать свою «Ламбу»? – иронично спрашивает Алиса.

Все втроем мы начинаем смеяться. Стейси говорит:

– Нет, я не верю, докажи!

Я закусываю губу и тянусь к телефону, открываю наши совместные фотки, которые сделала перед днем рождения Джоуи. Показываю Стейси.

– Охренеть, это реально он… – реагирует она. – Как ты с ним познакомилась?

Алиса добавляет:

– Да, что он делал у тебя на дне рождения?

– Эм, ну он… – Я теряюсь, потому что об ответах на эти вопросы совершенно не подумала. – Он работал с моим отцом… так и познакомились, – первое, что приходит в голову, и за это я хочу ударить себя по лбу.

Алиса и Стейси медленно переглядываются. Они смотрят друг на друга так, будто мысленно о чем-то говорят.

– А кем работает твой отец? – с подозрением спрашивает Алиса.

– Ну, я точно не знаю… – пытаюсь уйти от вопроса, – что-то связанное с музыкой…

Стейси и Алиса снова молчат и смотрят то на меня, то друг на друга. Тишина затягивается, Стейси прерывает ее:

– И правда, Белинда, что ты тут делаешь? Зачем тебе все это надо?

На меня тут же накатывает волна боли. Зажмурившись, я говорю:

– Он меня предал.