– Заткнись и выбирай, – говорит она.

– Отойди, и я выберу.

Я исподлобья смотрю на ее сжатые челюсти.

– Отойди, иначе я буду стоять тут вечность!

Мама раздраженно задирает голову, но отходит. Я медленно вдыхаю, опуская веки. Поднимаю взгляд. Прямо за полкой панорамное окно, а рядом, всего в нескольких метрах от меня, боковой выход. Через стекло я вижу припаркованную старенькую машину. Со стороны заднего сиденья выходит Стейси и открывает переднюю дверь. По телу бегут мурашки, и я делаю вид, что перебираю шоколадные батончики. Стейси садится обратно в машину.

Я слегка разворачиваюсь, смотря в сторону матери. Она стоит спиной и разглядывает стенд со стеклоочистителями. Автоматические двери главного входа открываются, и в помещение заходит отец, привлекая к себе ее внимание.

Вот он. Мой шанс. Сейчас, или еду в психушку. Бросив батончики, я срываюсь с места, подбегая к стеклянным дверям. Целую секунду они открываются, и этого достаточно, чтобы мама заметила мой побег. Она что-то кричит вслед, но я слышу только шум собственной крови в висках. Бегу к машине со всех ног, сзади чувствую мамины руки. Будто она вот-вот схватит меня.

Я залетаю в машину, потянув за собой дверь. Раздается громкий хлопок, а затем щелчок. Мама даже не успевает коснуться машины, как та срывается с места. На самом деле, она даже близко не успела ко мне подобраться.

Я громко дышу, вижу Алису за рулем. Стейси открывает окно и кричит в него:

– Пошли к черту, предки!

И громко смеется. Алиса тоже хихикает. Она выруливает на трассу и на большой скорости уезжает прочь.

– Серьезно, «предки»? – слышу с заднего сиденья голос Скиффа. – Откуда ты вообще это слово взяла?

Опустив лицо в ладони, я пытаюсь отдышаться. Напряжение резко отпускает, и на место страха приходит нечто ужасное – чувство, будто меня предали.

– Это было круто, – говорит мне Алиса. – Но родаки у тебя конечно… не позавидуешь.

Я игнорирую, пальцами ощущая, как лицо в одну секунду становится горячим. Глаза слезятся. Это правда, Том не приехал за мной. Он ничего не сделал, мне пришлось выбираться из этого дерьма самостоятельно. Я написала Алисе и попросила как-то помочь мне, но план был настолько тупым, что я почти на него не надеялась. Я до последнего верила, что Том придет и спасет меня.

В надежде, что никто не заметит, я начинаю беззвучно плакать и стараюсь не вздрагивать. Но Стейси сразу же тянется ко мне сзади и говорит:

– Эй, ну ты чего? Мы же спасли тебя, не плачь…

– Ты что, плачешь? – спрашивает Алиса. – Детка, надеюсь это от счастья.

От их переживаний хочется плакать еще сильнее, так что я перестаю сдерживаться. Всхлипываю. Вытираю сопли. Стейси поглаживает меня по плечу, как будто разрешая мне выплакаться.

Он правда меня предал. Он не спас меня, оставил одну разбираться со всем, хотя виноваты были мы оба. Он просто взял и позволил всему случиться. Он не переживал за меня, не пытался позвонить и помочь. Я глотаю слезы и чувствую самую ужасную боль за всю свою жизнь.

Ты придурок, Том, думаю я. Ты ничем не лучше меня.

* * *

Мы долго куда-то едем. Сначала возвращаемся в Окленд, а потом вовсе выезжаем за его пределы. Алиса говорит, что сейчас живет в Беркли. Стейси с ней, потому что она поссорилась со своим парнем и уехала от него. А Скифф… понятия не имею, что он здесь делает, наверное, напоминает своим присутствием, какой я отвратительный человек и друг.

Алиса останавливается у трехэтажного дома, похожего на мотель, и по уличной лестнице мы поднимаемся в одну из квартир. Тут две маленькие комнаты: спальня и гостиная, совмещенная с кухней. Везде бардак, но мне на это плевать. Стол между телевизором и диваном завален мусором, среди него я вижу остатки порошка, пустые зиплоки, грязный бонг и бутылки от пива.

Я прохожу и сажусь на диван, взглядом устремляясь в пустоту. Я как будто не в этой реальности и не до конца понимаю, что сейчас происходит.

Алиса садится рядом со мной, пытается что-то сказать, но я перебиваю:

– Сделай мне укол. – И поворачиваюсь к ней.

Она ошарашенно смотрит на меня, сводит брови. Говорит:

– Если начнешь колоться, больше никогда не захочешь употреблять другим способом.

Сзади слышу голос Стейси:

– Может, не надо, Белинда?..

– Я понимаю, – отвечаю Алисе, – но мне нужен укол.

– Хорошо, – кивает она и встает.

Я снова чувствую тошнотворный страх. Инстинктивно берусь за сгиб локтя, думая, что именно туда войдет игла. Я не знаю, чего ожидать, и неизвестность пугает еще сильнее. Алиса разводит наркотик и втягивает его в шприц. Стейси бегает рядом и явно волнуется.

– Не бойся, – говорит Алиса, возвращаясь ко мне. – Знаешь, это как с родами. После забываешь всю боль.

Она тянет на себя мою руку, и я закрываю глаза. Затягивает жгут. Я справляюсь с детским желанием выдернуть руку и спрятать за спину. Но пути назад не остается. Меня как будто долго и больно кто-то жалит. Это ужасно, но потом… в кровь как будто бы впрыскивается кипяток. Температура тела за секунду подскакивает, в глазах рябит, и я открываю рот, но вдохнуть не могу.

– Господи… – шепчу я, заваливаясь на бок.

Бездна разверзается и поглощает меня. В абсолютной тьме я лечу вниз на тысячи километров и никогда не вернусь обратно. Оттуда, где я окажусь по приземлении, не возвращаются. С самого дна пропасти нет обратной дороги. Если ты решаешь опуститься на это дно, будь готов остаться там навсегда.

Кажется, идет уже третий день беспамятства. Я прихожу в себя в спальне на кровати, совершенно обессиленная и не в состоянии думать. Я с трудом переворачиваюсь на живот и падаю лицом в подушку.

Кто-то тихо заходит в комнату. Еле открыв глаза, я вижу Скиффа. Сейчас меня это совершенно не волнует, ничего не волнует. Веки закрываются сами, и я чувствую, как матрас прогибается, а Скифф ложится рядом. Сначала ничего не происходит, но потом он пристраивается вплотную ко мне, кладет ладонь на талию и принимается гладить. К горлу подкатывает тошнотворное омерзение, и я пытаюсь скинуть его руку, но у меня нет ни капельки сил.

– Перестань, – напрягая силы, шепчу я.

– Почему перестань? – говорит он мне в ухо. – Вспомни, как мы целовались, тебе очень нравилось…

Изнутри вырывается стон отвращения. Такое и правда было, но я хочу сделать вид, что нет. Он продолжает приставать ко мне и трогать. Его холодная ладонь проникает под футболку и касается живота. Я прижимаю руку к груди, чтобы он не смог тронуть ее, но противостоять его силе не получается.

– Ты все равно не сможешь сопротивляться, ты обдолбана так, что можно сделать все что угодно.