Значит, Марина – не Эльвира. Она только гримировалась подЭльвиру – видимо, свою близкую подругу. Так что едва ли стоит верить ееутверждению, будто она не узнала цыганку. Как же, не узнала! То есть, можетбыть, конечно, это не та самая цыганка-отравительница, но не узнать ЭльвируМарина не могла. Именно поэтому она говорила таким ледяным, отстраненным тоном,делала вид, что абсолютно спокойна, когда смотрела на фото.

Взволновался только Сергей. Да как взволновался! Это теперьон сидит смирно, словно по голове ударенный (или в самом деле ему ненароком ипо головушке его дурной досталось?), а ведь только что готов был убитьАлександра! За что? За то, что ему показали фотографию женщины, которую Сергей,по идее, никогда не видел? С чего же он так разошелся, если Марина оставаласьсовершенно спокойной?

Или ее спокойствие только почудилось доктору Меншикову? Этабарышня умеет держать себя в руках, ничего не скажешь! И, сохраняянепоколебимую осанку и ледяное выражение глаз, она тем временем подала соседукакой-то тайный знак, некий эквивалент движения руки, повернутой большимпальцем вниз, как на арене Колизея, сделала неприметный жест, означающий: «Убейего!»

И Серега чуть было не выполнил приказание…

Но тогда – что? Тогда получается, что Серега и Марина,попавшие в дом к Манихину в разное время и разными путями, были прежде связанымежду собой? Или связались уже в доме Манихина, соединившись какой-то одной,общей целью? Что же это за цель? Неужели эти двое, те, кому Петр Федоровичдоверяет больше всего, и есть отравители, тайные убийцы своего хозяина иблагодетеля? А как они относятся к Анне? Какова ее роль – или участь – во всейэтой трагикомической истории с переодеваниями, метаморфозами и сражениями?Правда что, метаморфоз тут более чем достаточно… Марина участница заговора илиего жертва? То и другое?

Ничего не понять! И не у кого спросить совета! Ох, докторМеншиков, за каким же чертом ты ввязался в эту дикую, дичайшую чушь? Не потвоей головушке задачка, ты у нас мальчонка простой, можно сказать,примитивный, и, если не увязываются логически твои детективные измышления, тытеряешься до одури, до того, что в голове не остается ни одной мысли, ты уже незнаешь, за что зацепиться теперь, каким вопросом задаться, как подобраться кразгадке. И нужен какой-то счастливый случай, какая-то подсказка судьбы,необходимо то самое магическое вдруг всех детективных романов, котороевыскакивает, словно чертик из табакерки и заполошно выкрикивает некую истину…

– Откуда у тебя эта фотография?! Где ты ее взял? Откуда тызнаешь эту ведьму? Я ведь закопал ее, закопал! Какого черта тебе от нас надо?Тебя Бушуев подослал, да? Тебя с самого начала навязал на нашу голову Бушуев?!

Это не чертик из табакерки выскочил – это вдруг очнулся отсвоего оцепенения Серега. Упал ничком на траву, начал биться в землю головой,подвывая и криком крича несусветное, неразборчивое.

Марина бросилась было к нему, но Александр поймал ее заруку, остановил:

– Погодите. Это на него болевой шок накатил. Дайте емувыкричаться и не берите в голову, что бы ни слышали. Как правило, это полнаячепуха.

Ох, лукавишь, доктор Меншиков. Ох, лукавишь! Сам-то тынамерен «брать в голову» как можно больше из того, что сейчас прокричит Серега!

Но тот уже тихо стонал, катая по траве коротко стриженнуюголову, словно в пароксизме стыда за то, что уже выболтал самое главное.

Воистину так!

Получается, он все-таки знал эту цыганку? Но каким образом?Закопал – что это значит? Надо надеяться, это фигуральное выражение?

Марина внезапно вырвала свою руку из руки Александра и упалана колени рядом с Серегой. В голосе ее зазвенели слезы.

– Очнись, очнись, слышишь? Откуда ты знаешь Эльвиру? Тызнаешь, почему она пропала?!

О, бог ты мой… Вот это вдруг так вдруг! Ну, кажется, болевойшок накатывается и на Марину – только моральный шок, а не физический. Теперь позакону жанра самое время задавать наводящие вопросы. Как бы это немилосердно нивыглядело – выпытывать тайны у плачущей, забывшейся женщины…

С другой стороны, какой мерою мерите, такой и вам отмерится!И злопамятный доктор Меншиков, наплевав на милосердие, вкрадчиво спросил:

– Кто такая Эльвира?

– Моя сестра! – выкрикнула Марина прежде, чем смогла понятьи осознать, что же она, собственно, говорит…

Серега вернулся от озера около полуночи. Он всегда ходилкупаться уже затемно: любил плавать в темноте. Для кого-то, может быть, водапоказалась бы холодноватой, но Серега с самого детства привык плавать от весныдо осени, быстро привыкал к самой студеной воде, зима была тяжела для негопрежде всего тем, что нельзя плавать. Конечно, существуют бассейны, но добассейнов ли было мальчишке, выросшему в детдоме, с малолетства ступившему наскользкую дорожку, да так и не сходившему с нее, пока чуть с жизнью непростился? Теперь-то он живет совсем иначе, теперь он, можно сказать, домобрел… и даже бассейн при доме есть! В нижнем этаже сауна с бассейном. Плавайне хочу! Но там бассейн не больно-то велик – в длину всего пять метров, поэтомухотя зимнюю Серегину страсть к воде он утишает, но все же парень ждет недождется весны и лета, чтобы намахаться на озере саженками вдоволь, каккогда-то в детстве, когда удавалось удрать от воспитателей и почувствовать себясвободным, совсем свободным… Ему казалось: нужно стать взрослым, чтобынаконец-то скинуть с плеч этот гнет зависимости от всего на свете. Но толькосейчас он понял, что полной свободы не существует, что человек всегда откого-нибудь или от чего-нибудь зависит. Не от долгов, так от обязательств. Аеще чаще – от своей злосчастной судьбы.

Верно говорят: судьба не рукавица, не стряхнешь, непотеряешь. Суждено тебе захлебнуться в крови – хоть комаром, да подавишься. Аведь комар чем живет? Он человечью кровь пьет…

Серега приблизился к воротам, но во двор не входил. Стоял ислушал. Тишина стояла вокруг, только лягушки на дальнем пруду так и заходилисьстонами. Серега сегодня долго стоял у пруда – просто отойти не мог, вселюбовался на парочки, там и сям пересекавшие его в разных направлениях.Маленькие лягухи сидели на спинах больших. Логически мысля, маленькие –самочки, но Серега что-то такое слышал, что в лягушачьей жизни наоборот делообстоит: самки покрупнее росточком, таскают на себе оплодотворяющих их самцов,пока те наслаждаются жизнью… А в общем-то у людей зачастую тоже так делообстоит, разве нет?