– Вы вообще знаете, какую помощь оказывают при переломеверхних конечностей? – послышался высокомерный голос, и, полуобернувшись,Александр увидел Марину, которая стояла, прислонившись к автомобилю, сложивруки на груди, с довольно-таки безразличным выражением своего красивого, сильнонакрашенного лица.

– Да, представьте, знаю, сподобил господь, – огрызнулсяАлександр, почти с отвращением разглядывая ажурную кофточку, которая опять быланатянута на плечи и даже застегнута на верхнюю пуговку. – У вас есть косынкакакая-нибудь, платок, ну, не знаю, что-то, чем можно руку ему зафиксировать?Это и будет первая помощь.

– Нету у меня никакой косынки, и платка нету, – пожалаплечами Марина. – Зачем они – в такую жару?

– Но вот кофточку же вы носите, даром что жара, –справедливо заметил Александр. – Кстати, не пожертвуете ее для иммобилизацииповрежденной конечности, как и положено доброй самаритянке?

– С чего вы взяли, что я добрая? – почти с яростью спросилаМарина. – И как насчет того, чтобы подать пример и порвать на бинты вашу майку?

– Это уже называется подставить другую щеку, – покачалголовой Александр. – Не мой жанр. Я довольно злопамятен.

У нее вдруг так задрожали ресницы, словно девушка с трудомудерживала слезы.

Спросила странным голосом:

– Да?

– Угу, – легко ответил Александр, протягивая к ней руку. –Давайте кофту.

Марина безропотно стянула ее, обнажив точеные загорелыеплечи, сплетение цепочек вокруг стройной шеи. Александр медленно покачалголовой, снова чувствуя себя Атосом и Д`Артаньяном – в тот момент, когда ониобнаружили на левом плече любимой женщины – миледи – некий позорный знак в видеполустертой лилии.

Интересно, поняла она – не миледи, понятно, а Марина! – чтоузнана? А может, Александр просто идиот, потерявший из-за женщины голову, иклинически ошибается?! С чего он взял, с чего его сжавшееся сердце взяло, чтоМарина… Ведь та была рыжая, а эта – очень светлая блондинка. Та былазеленоглазая, а у этой глаза серые!

И внезапно, из каких-то глубин памяти, всплыла строчка изстаринного заговора, который ему когда-то прочла мама, обожавшая всякиемистико-этнографические штучки и бывшая, чудилось, на дружеской ноге не толькос Пушкиным, как и полагалось бы учителю русского языка и литературы, но и совсем сонмищем русской демонологии, со всеми этими домовыми, лешими, водяными,банниками, овинниками, полевыми, степовыми, русалками, болотницами, ведьмами иколдунами:

«Кулла, кулла, кулла! Ослепи зеленые, серые, голубые, лживыеочи ее!»

Да уж… И зеленые лживые, и серые лживые, и рыжие волосылгут, и золотистые, и только незабываемая родинка у плеча говорит правду, какговорила правду лилия на плече миледи.

То-то обе эти роковые дамы так старались прикрыть своиплечики! Небось помнила, помнила Марина, как ненасытно он ласкал эту родинкугубами…

Злопамятный, значит? Ну-ну…

«Клятая клятва Гиппоклята» между тем вдруг проснулась ипобудила ошалевшего доктора Меншикова к ряду неотложных мероприятий по оказаниюпервой помощи пострадавшему Сереге. Действуя строго в соответствии смедицинскими рекомендациями, Александр помог парню сесть, уложил поврежденнуюправую руку через грудь в самое удобное, не причинявшее ему боли положение, апотом максимально туго примотал Марининой кофточкой руку к груди, завязаврукава у Сереги на шее. Теперь пострадавшего в положении сидя следовалодоставить в медицинское учреждение.

– Поступим так, – холодно произнес Александр, глядя впровалившиеся Серегины глаза. – Сейчас вы сядете в машину и ваша дама отвезетвас в ближайший травмопункт. Понятно? Насколько я помню, мне Петр Федоровичрассказывал о блистательном водительском мастерстве этой особы. Она вообще,судя по всему, на все руки от скуки, – не сдержался он. Его филиппика, впрочем,осталась для измученного болью Сереги пустым звуком. Да и Марина молчала.

– Поняли? – Александр поднялся с колен.

– Мы-то поняли, – холодно прозвучал голос Марины. – А вы чтобудете делать?

– А я пойду к Петру Федоровичу. Вы правильно заметили – тутбуквально два шага. На машине, конечно, быстрее было бы, но я ходок хороший, заполчаса запросто доберусь.

– Алехан, ты идиот или притворяешься? – послышался слабый,заплетающийся голос Сереги. – Я ж тебя чуть не порезал до смерти – ты разве непонял, из-за чего?

– Я плохо соображаю, когда на меня кидаются с ножом! – сненавистью рявкнул на него Александр, еле удерживаясь, – честное слово, как нистыдно в этом признаться! – чтобы как следует не пнуть сидящего на травеСерегу. Причем попасть хотелось именно по сломанному плечу! – Однако я довольнохорошо понимаю по-русски! Даже инвективную лексику!

– Чего? – слабым голосом спросил Серега, и Александр поймаллегкую улыбку, мелькнувшую на губах Марины.

Понятно, почему она их так старательно намазюкала помадой,зачем густо накрасила ресницы. Чтобы изменить очерк зацелованных Александромгуб, скрыть разрез глаз, в которые он смотрел с такой страстью. Родинка выдала…неужели только родинка? Или что-то иное, чего нельзя было заслонить дляАлександра серыми или зелеными глазами, рыжими или светлыми волосами? Значит,это были все-таки краска или парик и цветные линзы, правильно он предположил,когда шатался по набережной… Нет, ну до чего дошел прогресс! Раньше только вфантастическом романе можно было прочитать о девице, которая, отправляясь насвидание, запросто меняет цвет волос и глаз, а уходя от уснувшего (необходимоеуточнение – усыпленного!) кавалера, «надевает» другие глаза и волосы:темно-карие и жгуче-черные.

Секунду! Но если принять как данность, что Марина была в тойквартире одна и если именно ее признал за Эльвиру Холмскую водитель Гоша,значит, на самом деле она никакая не Марина, а Эльвира. Та самая Эльвира,хозяйка квартиры. То есть Марины не существует в принципе. Существует актрисаЭльвира, которая притворялась Мариной и все это время жила у Манихина, чтобы…

Ох, нет. Галина сказала, что ее соседка пропала только вмае, а до этого с ней было все в порядке. На «шашлычной фотографии», где Галинаснята с Эльвирой, на обороте стоит дата: какое-то сентября 2000 года. В этовремя Марина вовсю жила у Манихиных. И что-то такое Петр Федорович мимоходомрассказывал – она не просто приходила и уходила, она поселилась с ними как свойчеловек в своем доме, жила постоянно. Галина же уверяла, что именно в мае еесоседка пропала бесследно.