другую лёгкую броню. Если нас так мало, то каждый ценой на вес золота.

– Зачем? Нам не выстоять, – удивился парень.

– А зачем же ты тогда сейчас сражался? Мог просто броситься под коня на скаку и дело с концом. Победу одерживают не количеством воинов, а отвагой и смелостью. Если ты боишься, то проиграл ещё до начала сражения.

– Кто ты такой? Тебя ведь не было среди нас раньше? И кто твой друг? – не без интереса спросил парень, бывший за главного у беженцев.

– Моё имя Авенир, моего спутника зовут Аз. Мы поможем вам выжить в этой неравной схватке.

Глава 40. Гордыня и гордость

До замка Треддроттер оставался один дневной переход. Полторы тысячи пинусийских рыцарей и пять сотен тенебравийских под командованием самого владыки Арзонвила устроили лагерь перед осадой последней преграды на пути к господству на всём Западе. Других преград не было, осталась только эта, но ненадолго.

Многие простолюдины за последнее время успели сбежать в леса Арбора, но то были не люди, а жалкие тараканы, которых осталось лишь раздавить и ничего более. Если кто-то из них ещё и был в состоянии оказывать сопротивление, то «цепные псы» владыки Арзонвила с ними расправятся, без сомнений. Карательные отряды новообразовавшегося ордена Кары людской и Милости Богов прочесывали каждую пядь леса и истребляли всех без разбора.

Лагерь не спал. Сотни костров между палатками горели ярко, освещая огромное поле, утыканное штандартами с синими и белыми знамёнами. Три пинусийских сосны виднелись повсюду, куда падал взгляд. Тенебравийский чёрный ворон разместился в центре лагеря вокруг самого большого шатра, который, несомненно, принадлежал владыке Тенебравийского ордена.

Вокруг ночных костров сидели солдаты, поедая приготовленное тут же мясо, попивая из общих фляг чистую родниковую воду, обсуждая будущую победу и прошлые битвы у стен Арборлана. Кое-где даже был слышен смех, словно будущая осада и её исход дело решённое.

– Ты не поверишь, они сами взорвали ворота в город. Они там точно от страха все с ума посходили! – под дружный хохот рассказывал свою историю один из бывалых воинов Пинусийского ордена с сединой на висках.

– Я тоже там был! Я всё видел. Ворота и правда взорвались, да только дело в силе нашего владыки, это всё он устроил! – другой бывалый солдат с фанатично широко раскрытыми глазами решил поправить своего сослуживца. Его взъерошенные грязные волосы очень напоминали птичье гнездо.

– Боюсь, мой друг, что такое никому не подвластно! В городе было столько бочек, начинённых какой-то дрянью, что огонь не гас ещё неделю после падения столицы Запада, – вступил в разговор третий из солдат и передал общую флягу дальше по кругу.

– Придержи язык, как бы беды не вышло с такими разговорами. Говорят, что владыка Арзонвил способен и не на такое. Для него нет ничего невозможного!

– Пусть так, нам же меньше трудов при осаде будет, если полстены рухнет и нам откроется путь внутрь, – пожал плечами равнодушный рыцарь.

– А вы слышали, что случилось с тем отрядом, что поехал по старой дороге через лес? – снова заговорил бывалый с сединой на висках.

Он только расправился с последним куском мяса в своей миске и был готов поговорить или даже поспорить. Настроение было сейчас как раз подходящее, чтоб кровь разогнать.

– Я родился в окрестностях Олдока, про ту дорогу всегда говорили, что она проклята, там живёт само зло! – с придыханием вставил солдат с птичьим гнездом на голове.

– Ага, бабкины сказки это. Вот разберёмся тут и прочешем те места. Я точно вам говорю, что всё то зло, что там обитает – из плоти и крови, а значит ему тоже можно снести башку.

Рыцари у костра снова одобрительно заржали, обмениваясь дурацкими фразами и такими же шутками. Настроение у них было отличное.

– Там точно живёт зло, зря вы мне не верите! Лес Арбор живой, вот послушайте, как он гудит ночью! Слышите? – взъерошенный солдат шикнул на остальных, чтоб те перестали галдеть и прислушались.

Гул вдалеке становился всё отчётливее, словно огромная стая птиц не поделила что-то в ночных небесах. А может то просто был хруст веток, покачивающихся на ветру. Восточная граница лагеря была почти вплотную к окраине леса, а западная упиралась в Чёрную реку. Может быть вода и принесла эти звуки? Всё может быть.

– Ну-ка тихо все! – рявкнул черноволосый рыцарь, молчавший до этого момента и не участвовавший в обсуждениях.

Он сидел всё это время чуть в стороне, ближе всего к древним арборским деревьям.

Странный нарастающий звук медленно перерастал в грохот тысячи копыт. Горячая вода в котле над огнём начала подрагивать и расходиться кругами, словно озеро от брошенного в него камня. Земля задрожала.

– Что случилось, капитан? Неужели вы поверили в эти россказни? Это же просто ветер в кронах листья гоняет. Обычная летняя ночь, ничего больше.

Это последнее, что успел сказать тот самый солдат с седыми висками. Он ещё улыбался, когда ему в грудь впилась стрела, пробившая нагрудный доспех насквозь. Пинусиец рухнул, как срубленное дерево, и никто из стоявших рядом с ним не услышал ни вырывающегося свиста из его пробитой груди, ни предсмертного хрипа из окровавленного рта.

Ночной воздух над лагерем тенебравийских и пинусийских рыцарей разорвал свист тысячи выпущенных стрел, словно то был рой потревоженных пчёл, защищавших свой улей. Одна за другой стрелы находили свои цели, впиваясь и смертельно жаля своих жертв, а те падали на землю, крича от боли и ужаса.

Было от чего кричать. Сотни невесть откуда взявшихся всадников галопом неслись через лагерь, круша палатки, заграждения, поджигая всё на своём пути, сея разрушения, панику и смерть. И то были не просто всадники, а настоящие порождения зла. Их шлемы были украшены гигантскими рогами, а глаза их светились яростным огнём. Их чёрные доспехи искрились, как ночное небо, отражая на своей поверхности тысячи звёзд. То были могучие воины, их топоры и копья прошибали стальные доспехи пойманных врасплох рыцарей, будто те были вовсе без них.

Всадники волна за волной накатывали на лагерь, вытаптывая всех живых, как вытаптывают копытами молодую зелёную поросль на оживлённой дороге. В суматохе и свете пляшущих огней было трудно увидеть, что лагерь атаковали не простые всадники. То были рифайгиннские кентавры, прекрасные и смертоносные, сошедшие со страниц древних легенд и сказаний. То были настоящие призраки прошлого, кентавры, которых никто из ныне живущих не видел в Свободном мире, а многие о них даже никогда и не слышали.

Авенир был в самой первой волне, бок о бок со своим новым спутником кентавром Феоном с