стабильные западноевропейские демократии. Его часто называют «кейнсианским экономическим стимулом», который привел к буму после Второй мировой войны, в отличие от бережливости после Первой мировой войны, которая привела к Великой депрессии. Но именно у Белла первого возникла идея, что окончание войны потребует государственных расходов на восстановление разрушенного капитала.

То, что план Маршалла 1947 года так сильно напоминает план Белла 1918 года, вероятно, не просто совпадение. Фрэнсис Дик, центральная фигура в Госдепартаменте США и секретном разведывательном агентстве «Пруд»[117], предшественнике ЦРУ, был другом Белла и знал о его плане. Дик имел свободный доступ к ушам генерала Джорджа Маршалла.

Крайне важно, советовал Белл Дику, помочь экономике Германии снова заработать после войны. В противном случае демократические страны повторят ошибку мира после Первой мировой войны: «Слишком настойчиво вводить механизмы “демократических” политических процедур в таких обстоятельствах даже немного опасно. Получающиеся в результате чиновники начинают ассоциироваться с безвыходной ситуацией».

Белл знал, что местные террористы-расисты снова предложат навести порядок в отвратительном демократическом беспорядке с помощью своих железных кулаков и травли евреев. Тяжело вооруженное маргинальное меньшинство может снова захватить власть в стране. Это означало бы третью мировую войну.

Как ни странно, в войнах, которые велись после Второй мировой войны, державы-победительницы не повторили план Белла – Маршалла. Мало кто сейчас говорит, например, о послевоенной финансовой помощи будущей либерально-демократической России. Именно поэтому добиться мира практически невозможно. Но финансовый план Белла показывает практический способ добиться демократической стабильности в восточных регионах Европы. Его разведданные так же актуальны и сегодня, а возможно, даже более актуальны, потому что теперь есть ядерное оружие.

Но в чем заключалась его работа в то время? Доклад Белла, который он предложил изначально, определенно не был мгновенным решением: немецкая демократия выгоняет нацистов с правой части сцены, а Советов – с левой и становится близкими друзьями с Британией. Однако XX век стал не столь простой трагедией. Нацисты обманули многих, но не всех. Если бы А12 не предупредил ключевых британских чиновников и общественность о новой опасности в Германии, вполне возможно, что нацисты могли бы выиграть войну.

18

Философ

Для человека совершенно честного, который не опускается до интриг, политическая жизнь сегодня практически невозможна.

Уинтроп Белл. Из логической задачи нахождения ошибки в Университете Торонто, 1920-е гг.

В феврале 1920 года 35-летний Уинтроп Белл был шпионом на пенсии. Он выполнял бесплатную работу, информируя политиков и общественность о ситуации в Германии. Но ради зарплаты он вернулся к надолго отложенной академической работе. Несмотря на многолетний перерыв в изучении философии, его карьера была головокружительной. За него разгорелась тендерная война между Университетом Торонто и Гарвардом.

В чем-то это было связано с тем, что его научный руководитель Эдмунд Гуссерль теперь был одним из самых известных философов в мире, и его рекомендация была превосходной: «Настоятельно рекомендую. На самом деле любой похвалы было бы мало. Я с гордостью считаю его своим другом и благодарю судьбу, которая послала его мне. Я знаю его очень хорошо и ручаюсь за свои слова: это один из самых благородных и выдающихся людей, с которыми мне довелось встречаться, человек, вернувший мне веру в человечество. И не только его личность – как философ он имеет опыт, здравомыслие, разнообразные подходы и хорошую подготовку. Его достоинства принесут неоценимую пользу вашим студентам» [1].

Торги начались с того, что в 1920 году Гарвард предложил 325 долларов США в год. Торонто ответил 1500 канадскими долларами (благодаря чему он остался в Торонто на 1921/22 учебный год). В следующем году Белл заработал более 2000 долларов в Гарварде, глубокие карманы которого позволяли при желании перебить любую цену. Ему придется пройти весь карьерный путь до профессора, но Гарвард продемонстрировал, что расчистит ему путь.

Университеты предлагали ему такие привилегии, как преподавание по совместительству, поддержку исследований, выбор аспирантов, членство в престижных клубах и знаменитых коллег. Частично его привлекательность заключалась в том, что он был первым англоговорящим философом, получившим докторскую степень у Эдмунда Гуссерля, самого громкого имени в немецкой философии. Дипломатические способности Белла также очень ценились. Торонто, например, надеялся, что он потратит часть своего свободного времени (как они выразились в письме с предложением), чтобы «познакомить людей с университетом. Мы прилагаем большие усилия для просвещения провинции о функциях образования и университетской работы». Кто может помочь лучше, чем хорошо организованный политический деятель? Университет, конечно, не знал, что Белл был агентом МИ-6, но они знали, что он был связан с такими влиятельными людьми, как Роберт Борден.

С 1922 по 1927 год Белл преподавал в Гарварде, где занимался популяризацией феноменологического метода Гуссерля в англоязычном мире. Как объяснил Белл в статье для университетской газеты The Argosy, современная дуалистическая философия со времен Декарта делила мир на два разных, неприкосновенных мира, со свободной мыслью, с одной стороны, и механистически детерминированной природой – с другой. Но Гуссерль нашел среднее слагаемое, объединяющее разум и материю, в осмысленном поиске наших идей познания мира.

Белл с радостью присоединился к проекту описания мира, находящегося в процессе становления. Поздние ночи и ранние утра оказались заняты академической разведкой. Этот опыт во многом напоминал его трудолюбивую карьеру в правительстве, только без смертельной опасности и секретности.

Феноменология сегодня является одним из наиболее значительных движений в англоязычной философии, а Общество феноменологии и экзистенциальной философии является крупнейшей специализированной философской организацией в Северной Америке. Тяжелая работа Белла положила многообещающее начало феноменологии.

Хейзел Дайнштадт, сестра жены брата Белла и выпускница Маунт-Эллисон, была красивой, обаятельной, сильной и умной женщиной. Она играла в хоккей и баскетбол на горе Эллисон, а во время войны работала медсестрой во Франции в Арк-ан-Барруа, в 65 километрах от фронта. Достаточно близко, чтобы слышать артиллерийские взрывы, похожие на гром. Многие молодые люди умирали на ее попечении, что стало причиной будущих эпизодов депрессии, которая, казалось, обострялась, когда рядом не было Уинтропа.

В письме во время их отношений на расстоянии (Уинтроп был в Гарварде, а Хейзел дома в Новой Шотландии) она называла его своим «Питером Пэном». Это было точное описание. Ее будущий муж жил в феноменологическом Неверленде чистых сущностей, которые никогда не старели. Он также выглядел моложаво, и в нем была определенная невинность. Годы, проведенные в Рухлебене, защитили его от физических и эмоциональных травм, от которых страдали солдаты в окопах.

7 октября 1925 года Хейзел и Уинтроп поженились, устроив скромный прием в доме семьи Белл в Боулдервуде в Галифаксе.