Он думал о Дженкинсе. У него внутри сформировался кристалл ледяного ужаса, который не могли растопить ни тосты, ни чай, ни поздравление с Рождеством, ни даже знаки внимания от милой Пегги. Через окно он увидел, что облака разошлись. Как непривычно было видеть небо чистым, пудренно-голубым, голым – нет, даже нагим – после нескольких дней, в течение которых его заволакивали слои грязной ваты!

Он позвонит сержанту Рэдфорду. Им придётся собрать ещё одну поисковую группу. Рождественским утром вытащить людей повторно будет непросто.

Из кухни вперевалку вышел пёс по кличке Барни. Увидев Страффорда, остановился. На нём был надет сползший на левое ухо конусообразный праздничный колпак из малинового картона, присыпанный искусственным инеем; колпак ненадёжно удерживался на собачьей голове с помощью эластичной завязки под горлом. Собака и человек смотрели друг на друга, причём собака явно пыталась вызвать у человека приступ смеха.

Когда Страффорд покончил с завтраком, миссис Рек положила возле его тарелки бесформенный свёрток, упакованный в папиросную бумагу и перевязанный бечёвкой. Внутри оказалась пара серых шерстяных перчаток.

– С Рождеством, – сказала она. – Надеюсь, они придутся вам впору. Я сама связала их для Его Величества мистера Река, но он, гад такой, не желает их носить.

Страффорд поблагодарил хозяйку и сказал, что сожалеет, что ему нечего подарить ей взамен. Она покраснела.

– Ой, чуть не забыла, – спохватилась она, – тут же для вас ещё кое-что от мистера Харбисона. – Она порылась в кармане фартука. – Вот, пожалуйста.

Она протянула ему пробковую подставку под пиво с рекламой эля «Басс». На обороте детским почерком было выведено карандашом: «Скажите Осборну, что я готов отдать за этого коня 100 гиней. Ф. Харбисон». Страффорд покачал головой. Он даже не видел коня отца Тома, но знал, что никогда его не забудет.

Пегги не было видно. Когда он спросил о ней, миссис Рек ответила, что та ушла домой – «Сегодня Рождество, если вы забыли», – и смерила его взглядом, который он, к собственному ужасу, счёл понимающим. Неужели она слышала, как Пегги рано утром крадётся к себе в комнату?

Он надел шляпу, пальто и новые шерстяные перчатки ручной вязки.

Дверные замки «моррис-майнора» промёрзли, и ему пришлось вернуться и взять на баре кувшин горячей воды, чтобы облить их, оставив половину для льда на лобовом стекле. Он устал от этой, кажется, нескончаемой зимы.

И снова, к его повторному удивлению, двигатель запустился с первой попытки.

Только теперь он вспомнил о другой записке, той, которую вчера вечером оставили в кармане его пальто. Для этого не пришлось её перечитывать. Он и так помнил, что там говорилось.

В Баллигласс-хаусе стояла тишина. Дома была только миссис Даффи. Она сказала ему, что полковник Осборн отбыл в церковь, миссис Осборн «отдыхает», а Лэтти спит.

– А Доминик?

– Думаю, ушёл гулять с собакой.

– Не знаете, в каком направлении он пошёл?

– Я бы сказала, что к Длинному лугу. Именно туда он обычно ходит. – Страффорд видел, что ей не терпится выведать, почему у него так внезапно проявился интерес к хозяйскому сыну. – Идите направо, через калитку, и следуйте по тропинке.

– Спасибо, – сказал он. Он уловил слабый запах жареной индейки. – Да, и передайте мистеру Даффи, что я желаю ему счастливого Рождества, хорошо?

Он позаимствовал резиновые сапоги и просторное чёрное пальто, которое носил вчера, и вышел навстречу сверкающему безветренному утру. Воздух был прозрачен, пронзительно холоден и ворвался в лёгкие, как лезвие ножа. В тишине Страффорд услышал треск ветки, надломившейся где-то далеко в лесу под тяжестью снега.

За калиткой тропа изгибалась вниз по заснеженному склону. Тот обледенел, и приходилось идти осторожно, делая мелкие шажки и раскинув руки в стороны для равновесия, как канатоходец. Ближе к подножью склона путь стал легче. Здесь снег вдоль и поперёк испещряли звериные следы. Полковник Осборн сокрушался, что лисы в этом году стали настоящим бедствием. Имелись и отпечатки птичьих лап, чёткие, как иероглифы, высеченные на камне.

Это место, должно быть, и было Длинным лугом, укутанным снегом. На заборе инспектору снова попалась на глаза малиновка. Его талисман. Его фамильяр.

Прежде чем увидеть собаку, он услышал её низкий горловой лай. Затем пёс появился в поле зрения: он быстро бежал, опустив голову, и обнюхивал живую изгородь. Страффорд остановился под древним безлистным вязом и стал ждать. Увидев его, Доминик тоже остановился. На нём было клетчатое пальто и тирольская шляпа с пером. В руке у него был пастушеский посох. Двое мужчин стояли на расстоянии двадцати ярдов и глядели друг на друга в ясном, напряжённом воздухе. Теперь пёс тоже заметил Страффорда, остановился и уставился на него, подёргивая ноздрями. В течение нескольких мгновений они втроём, двое мужчин и собака, разыгрывали немую сцену. Затем Доминик выступил вперёд.

– Здравствуйте, – осторожно сказал он. – Что вы здесь делаете?

– Ищу вас, – ответил Страффорд.

Пёс принялся ненавязчиво обнюхивать сапоги Страффорда, озадаченный знакомым запахом.

– Вы искали меня? – удивился молодой человек. – Зачем?

– Пришло время поговорить.

Доминик задумался об этом, затем покосился на небо.

– Какой чудесный день, – сказал он.

– Да.

– Я иду к дому.

– Я прогуляюсь с вами.

Доминик кивнул. Он по-прежнему смотрел в сторону. Собака переводила взгляд с одного на другого и нетерпеливо скулила. Двое мужчин всё так же стояли вместе – разнородная, негармоничная пара.

– О чём же именно вы хотели со мной поговорить? – спросил Доминик, постукивая кончиком пастушьего посоха по заледенелой земле у своих ног.

– Пойдём, что ли? – предложил Страффорд.

– Сначала скажите мне, о чём вы хотите поговорить.

Собака снова заскулила и сердито села на корточки. Инспектор дёрнул плечами под тяжестью чужого пальто. Оно ещё не просохло после вчерашнего снега.

– У меня ноги мёрзнут, – сказал он. – Я правда думаю, что нам следует стронуться с места.

Доминик пожал плечами, и собака нетерпеливо вскочила, ухмыляясь во всю пасть и вывалив вялый розовый язык.

Они тронулись в путь и пошли вдоль луга.

– Есть новости о вашем коллеге, как там его зовут? – спросил молодой человек.

– О Дженкинсе? Нет, о нём нет никаких известий.

– Очень странно, что он вот так вот взял и исчез. Как думаете, с ним что-то случилось?

Страффорд не обращал на расспросы никакого внимания. Некоторое время он шагал молча, а затем заговорил.

– Я знаю об отеле «Шелбурн», – сказал он, не сводя глаз с лежащей впереди заснеженной тропы. Шаг Доминика не замедлился, но кровь отхлынула от его лица, и на мгновение показалось, словно он вот-вот разрыдается. – Не хотите рассказать мне об этом? –