– Когда ты видел все это в последний раз,здесь тоже были развалины?

– Да, и они были покрыты песком, торчалитолько верхушки колонн. Аллею сфинксов засыпало полностью. Прошло тысячелетие стех пор, как я гулял по этим местам, будучи смертным, глупцом, который считал,что Египетское царство представляет собой цивилизованный мир и что за егопределами нет ничего хорошего.

Он остановился, повернулся к Джулии и быстропоцеловал ее в лоб. Потом бросил виноватый взгляд в сторону бредущей позадигруппы. Нет, не виноватый, просто рассеянный.

Джулия взяла его за руку, и они пошли дальше.

– Когда-нибудь я расскажу тебевсе-все, – пообещал Рамзес. – Я буду так долго рассказывать, что тыустанешь слушать. Я расскажу, как мы одевались, как разговаривали друг сдругом, как мы обедали, как танцевали; какими были эти храмы и дворцы, когдакраски на их стенах еще не стерлись; как я выходил на рассвете, в полдень и назакате, чтобы поприветствовать бога и сотворить молитвы, которых ожидал от менянарод. Ладно, уже пора переплыть реку и подойти к дворцу Рамзеса Третьего. Мнеочень хочется посмотреть на него.

Он подозвал одного из глазевших на них египтяни велел подать легкую коляску, чтобы доехать до пристани. Джулия рада была хотьвременно избавиться от остальных.

Но когда они переплыли реку и приблизились кразрушенному храму без крыши, но с колоннадой во внутреннем дворе, Рамзеспогрустнел и затих. Он молча разглядывал сохранившиеся на стенах рельефы,изображавшие паря во время битвы.

– Он был моим первым учеником, –объяснил он. – Первым, к кому я пришел, возвратившись из странствий. Явернулся домой, в Египет, чтобы умереть, но смерть не приходила ко мне. И тогдая понял, что нужно делать: пойти в царский дворец, стать стражником илиучителем. Он поверил мне, этот фараон, мой тезка, мое далекое дитя. Когда яговорил с ним об истории и о дальних странах, он внимательно слушал.

– А эликсир – он не хотел еговыпить? – спросила Джулия.

Они стояли одни среди руин огромного зала, вокружении изогнутых колонн. Пустынный ветер стал холодным. Он спутал волосыДжулии. Рамзес обнял ее.

– Я не рассказывал ему, что когда-то былсмертным человеком, – сказал он. – Знаешь, я никому из них об этом нерассказывал. За последние годы своей земной жизни я понял, какая опасностьтаится в моем секрете. Я видел, как мой собственный сын, Мернептах, из-заэликсира стал предателем. Разумеется, ему не удалось посадить меня в тюрьму ивыведать у меня эту тайну. Я отдал ему свое царство и покинул Египет на долгиестолетия. Но я знаю, что делает с людьми обладание секретом бессмертия. Прошломного лет – и я открыл свой секрет Клеопатре.

Он замолчал. Было понятно, что продолжать емуне хочется. Вернулась боль, которая мучила в Александрии. Взгляд его поскучнел.

Так же молча они возвратились к повозке.

– Джулия, пусть это путешествие будеткратким, – сказал Рамзес. – Завтра съездим в Долину царей и опятьпоплывем на юг.

Они отправились на рассвете, пока солнце незасияло в полную силу.

Джулия держала Эллиота под руку. Рамзес былвновь разговорчив и с воодушевлением отвечал на все вопросы Эллиота, пока ониспускались по тропе среди раскрытых гробниц, где уже полно было туристов,фотографов и разносчиков в тюрбанах и грязных джеллабах, которые продавалибулочки и блинчики с фантастическими названиями.

Джулию мучила жара. Широкополая соломеннаяшляпа не спасала, приходилось часто останавливаться, чтобы отдышаться. Отзапаха верблюжьего помета и мочи мутило.

К ней подскочил разносчик. Джулия взглянулавниз и увидела вытянутую черную руку со скрюченными пальцами, похожую на паучьюлапку.

Она завизжала.

– Убирайся! – грубо приказалАлекс. – Эти местные мальчишки просто невыносимы.

– Рука мумии! – вопилразносчик. – Рука мумии! Очень древняя!

– Как же, – засмеялся Эллиот. –Наверное, с какой-нибудь фабрики мумий в Каире.

Но Рамзес застыл как вкопанный и не отрываясьсмотрел на разносчика и на руку. Внезапно и разносчик замер, на лице егопоявился ужас. Рамзес потянулся к нему и вырвал у него высохшую руку. Разносчикне противился – наоборот, рухнул на колени и вот так, на коленях, попятилсяпрочь от тропы.

– В чем дело? – спросилАлекс. – Неужели вам нужна эта вещь?

Рамзес смотрел на руку, на гнилые лохмотьяпелен, прилипшие к ней.

Джулия не понимала, что произошло. Может, царяпривело в ярость святотатство? Или эта вещь о чем-то ему напомнила? Она тожевспомнила мумию, лежащую в саркофаге в отцовской библиотеке. Этой мумией тогдабыл тот человек, которого она так любит.

Странно… Кажется, что с того времени прошлоцелое столетие.

Эллиот с любопытством наблюдал запроисходящим.

– Что это, сир? – тихо спросилСамир. Слышал ли его Эллиот?

Рамзес достал несколько золотых монет и бросилих в песок возле разносчика. Тот схватил деньги и, поднявшись с колен, сломяголову помчался прочь. Рамзес вынул носовой платок, аккуратно завернул в негоруку и опустил сверток в карман.

– Так о чем вы говорили? – вежливоспросил Эллиот, продолжая прерванный разговор, будто ничего непроизошло. – По-моему, о том, что главной особенностью нашего времениявляются перемены?

– Да, – вздохнув, отозвался Рамзес.Казалось, теперь он смотрит на Долину царей совсем другими глазами. Он виделзияющие отверстия вскрытых гробниц и лежавших у входа собак, которые грелись насолнце.

Эллиот продолжал:

– А главным убеждением древних людей былото, что все остается неизменным.

Джулия видела, как меняется лицо царя:страдание снова исказило его черты. Но Рамзес нашел в себе силы спокойноответить Эллиоту:

– Да, никакого представления о прогрессе.Но тогда не было и представления о времени. С рождением нового царя начиналсяновый отсчет времени. Вы это знаете, конечно. Никто не вел счет на столетия. Яне уверен, что египтяне вообще понимали, что такое столетие…

Абу-Симбел. Наконец-то они добрались до самогограндиозного храма Рамзеса. Из-за жары экскурсия по берегу была очень краткой,но теперь над пустыней лежала прохладная ночь.

Рамзес и Джулия бесшумно спускались поверевочной лестнице в лодку. Джулия накрыла плечи шалью и туго затянула ее. Надмерцающей водной гладью висела низкая луна.