Рамзес долго не отрывал взгляда от ее глаз.Понимает ли она, что говорит? Нет, вопрос в другом: понимает ли он, что онаговорит? Что она его любит, да. Но другой, другой очень важный вопрос так и небыл задан.

Почти целый день они плыли по Нилу. Солнцепекло даже сквозь полосатые тенты их маленького симпатичного пароходика.Содержимое кошелька Джулии и подарки, которыми осыпал команду Эллиот, позволилиим путешествовать в роскоши. Каюты пароходика оказались ничуть не хуже каютогромного корабля, который перевез их через океан. Салон и столовая тоже оченьуютные. Повар был европеец, а слуги, за исключением Риты и Уолтера, египтяне.

Но самой большой роскошью было само судно. Онипутешествовали одни. И стали, к удивлению Джулии, очень сплоченной и дружнойгруппой туристов. Наверное, потому, что отсутствовал Генри. И это было здорово.

Он трусливо смылся, как только они приехали вАлександрию. Экая глупость – он будто бы намеревался подготовить все к ихприезду в Каир. Для них и так все готово в отеле «Шеферд». Перед тем какотправиться в Абу-Симбел, они телеграфировали в Каир и заказали номера. Они незнали, сколько времени продлится их круиз, но отель «Шеферд», привычное местоотдыха британских туристов, всегда к их услугам.

Им сказали, что скоро откроется сезон в опере.Может, заказать для них ложу? Джулия согласилась, хотя сама не знала, чемзакончится их плавание.

Она видела, что Рамзес пребывает в отличномнастроении, что ему очень нравится плыть по Нилу. Он часами стоял на палубе исмотрел на золотую пустыню и пальмы по берегам, на блестящую коричневую лентунильской воды.

Джулии не надо было объяснять, что на стенахдревних гробниц изображались точно такие же развесистые красавицы пальмы. И чтотемнолицые крестьяне черпали из реки воду тем же примитивным способом, что ичетыре тысячелетия назад. Ей не надо было объяснять, что проплывавшие мимо нихлодочки внешне мало отличались от лодок времен Рамзеса Великого.

А солнце и ветер и вовсе не изменились.

Джулии оставалось сделать кое-что еще.Откладывать больше нельзя. Она отдыхала в салоне, лениво наблюдая за игравшимив шахматы Самиром и Эллиотом. Когда Алекс вышел на палубу, она последовала заним.

Вечерело. Ветерок стал прохладным, а небо изголубого постепенно превращалось в темно-фиолетовое.

– Ты такой родной, – произнеслаДжулия. – Мне грустно, что приходится обижать тебя. Но я совсем не хочувыходить за тебя замуж.

– Знаю, – сказал он. – Ядавным-давно понял это. Но все равно буду надеяться, что это не так. Какнадеялся всегда.

– Алекс…

– Нет, дорогая, не надо давать советы.Пусть все будет как есть. В конце концов, преимущество женщин и состоит в том,что они непостоянны. Твое настроение может измениться, так что я буду ждать.Нет, больше ничего не говори. Ты свободна. Ты вообще всегда была свободна.

Джулия затаила дыхание. Глубокая боль пронзилаее, сдавила грудь, не давая дышать. Ей хотелось плакать, но слезы сейчас былинеуместны. Она быстро поцеловала его в щеку и побежала по палубе в свою каюту.

Слава богу, Риты не было. Джулия упала намаленькую кушетку и тихо заплакала, уткнувшись в подушку. Измученная, онапогрузилась в дрему. Последнее, о чем она подумала, было: «Лучше бы он не знал,что я никогда его не любила. Лучше бы он подумал, что я влюбилась в другого,что у него появился соперник, который сбил меня с толку. Это он понял бы».

Когда она открыла глаза, за окнами ужестемнело. Рита зажгла небольшую лампу, и Джулия увидела Рамзеса он сидел совсемрядом и смотрел на нее.

Она не испытала ни гнева, ни страха.

Неожиданно Джулия поняла, что все еще дремлет.Только теперь она окончательно проснулась. Каюта была залита светом и абсолютнопуста. Ах, если бы он был здесь! Тело жаждало его. Джулию больше не волновалони прошлое, ни будущее. Ее волновал он один, и он это знал.

Когда Джулия вошла в столовую, царь веложивленную беседу. Стол был заставлен экзотическими блюдами.

– Мы не знали, стоит ли будить тебя,дорогая, – сказал Эллиот, тут же поднимаясь, чтобы пододвинуть ей стул.

– Ах, Джулия, – проговорилРамзес, – здешняя еда просто восхитительна!

Он увлеченно разделывался с мясом, завернутымв виноградные листья и приправленным специями, названия которых Джулии былинеизвестны. Его пальцы двигались, как всегда, проворно и аккуратно.

– Подождите-ка, – сказалАлекс. – Вы хотите сказать, что раньше никогда этого не ели?

– Если память мне не изменяет, в томпотрясающем отеле мы ели только мясо с картошкой, – сказал Рамзес. –А этот цыпленок с корицей очень вкусный.

– Постойте, – сказал Алекс, –разве вы не египтянин?

– Алекс, пожалуйста, не надо. Мнекажется, мистеру Рамсею нравится держать в тайне свое происхождение, –заметила Джулия.

Рамзес рассмеялся и осушил бокал вина.

– Должен признать, это верно. Но если ужвам так: хочется, что ж, я на самом деле египтянин, да.

– И где же, скажите на милость…

– Алекс, ну пожалуйста… – перебилаего Джулия. Алекс пожал плечами:

– Вы настоящая загадка, Рамсей.

– Разве я вас чем-нибудь обидел,Александр?

– Еще раз назовете меня так, и я васвызову на дуэль, – сказал Алекс.

– Что это значит?

– Ничего. – Эллиот похлопал сына поруке.

Но Алекс вовсе не был рассержен. И обиженнымон себя тоже не чувствовал. Он посмотрел через стол на Джулию и улыбнулся ейтаинственной грустной улыбкой, за которую она была очень ему признательна.

В полдень в Луксоре было нестерпимо жарко. Онидождались, пока спадет зной, и только тогда вышли на берег и пешком направилиськ дворцовому комплексу. Джулия видела, что здесь Рамзес не нуждается водиночестве. Он шел среди колонн, пребывая в глубокой задумчивости, лишьизредка оглядываясь по сторонам.

Эллиот не захотел отказываться от этойпрогулки, несмотря на то что передвигаться ему было довольно тяжко. Алекс шелрядом, чтобы отец мог опираться на его руку. Самир тоже шагал рядом с графом.Казалось, они были увлечены каким-то серьезным разговором.

– Тебе ведь уже не больно, да? –спросила Джулия.

– Когда я смотрю на тебя, я вообще нечувствую боли, – ответил Рамзес. – Джулия так же прекрасна в Египте,как и в Лондоне.