Она почувствовала неожиданный прилив ненависти к Норману.Ненависть ударила по переносице между глаз, как тяжелый тупой предмет — круглаядверная ручка, например, или обух топора. Даже если не Норман убил ПитераСлоуика, даже если Норман по-прежнему находится в своем часовом поясе, он всеравно преследует ее, как Петерсон бедную перепуганную Альму Сент-Джордж. Онпреследует ее в ее же сознании. Лифт, облегченно вздохнув, остановился, двериразъехались в стороны. Рози шагнула в вестибюль, и мужчина, стоявший рядом суказателем расположения кабинетов в здании, повернулся к ней — на его лицечитались одновременно надежда и робость. Это выражение делало его еще моложе…почти подростком.

— Привет, Рози, — сказал Билл.

Ей немедленно захотелось убежать, скрыться, прежде чем онзаметит, насколько сильно потрясло ее его неожиданное появление, но в этот мигвзгляд Билла остановился на ней и поймал ее взгляд, после чего о бегстве не моглобыть и речи. Как она могла забыть зеленый оттенок его глаз, похожий насолнечные лучи, запутавшиеся в мелководье? Вместо того, чтобы броситься квыходу из вестибюля, она, испуганная и счастливая, медленно подошла к нему. Ноявственнее всего она ощущала огромное облегчение.

— Я же говорила, чтобы вы держались от меня подальше, —произнесла она с дрожью в голосе.

Он потянулся к ее руке. Она знала, что не должна позволятьему прикасаться к ней, но не могла предотвратить неизбежное… и повернула руку,пойманную в ловушку его ладони, так, чтобы удобнее было сжать его длинныепальцы.

— Я знаю, — просто ответил он. — Но, Рози, я не могу.

Слова Билла испугали ее, и она, отпустив его руку,неуверенно взглянула в его лицо. Ничего подобного не случалось с ней раньше,ничего, и она растерялась, не зная, как следует реагировать или вести себя.

Он развел руки в стороны, наверное желая жестом выразитьсвою беспомощность, но Рози словно ждала этого движения — больше ничего и нетребовалось уставшему одинокому сердцу; оно рванулось к нему, не обращаявнимания на слабые протесты рассудка. Рози почувствовала, что идет, будто во сне,в его распростертые объятия, и, когда руки Билла сомкнулись у нее за спиной,она прижалась лицом к его плечу и закрыла глаза. А когда эти руки погладили еепо волосам, которые, не заплетенные утром в косу, свободно рассыпались поплечам, она испытала нечто странное и чудесное: ей показалось, что она секундуназад проснулась. Словно она спала, не только в тот миг, когда вошла в круг,образованный его руками, и не утром до бесцеремонного звонка будильника,вырвавшего ее из сна, в котором они с Биллом катались на мотоцикле, а в течениемногих бесконечных лет, как Белоснежка после заколдованного яблока. Но теперьона проснулась, остатки сна улетучились в мгновение ока, и она оглядываетсявокруг, воспринимая мир только что открывшимися глазами.

— Я рада, что ты пришел, — сказала она.

Они медленно шагали к востоку вдоль Лейк-драйв, и сильныйтеплый ветер дул им прямо в лицо. Когда он слегка обнял ее за плечи, онаблагодарно улыбнулась ему. До озера оставалось еще около трех миль, но Розиказалось, что, если он не уберет руку с ее плеча, она может идти, идти и идтивот так вот, пока они не доберутся до самого озера. А потом пройти и черезозеро, спокойно переступая с гребня одной волны на гребень другой.

— Чему ты улыбаешься? — спросил он.

— Так просто, — ответила она. — Хочется улыбаться, вот иулыбаюсь.

— Ты действительно рада, что я пришел?

— Да. Прошлой ночью я почти не спала. Все время думала, недопустила ли я ошибку. Наверное, я все-таки допустила ее, но… Билл?

— Я здесь.

— Я поступила так, потому что отношусь к тебе лучше, чем клюбому другому мужчине в мире, со мной ничего похожего не происходило за всюжизнь, к тому же все случилось так быстро… Пожалуй, я совсем сошла с ума, разговорю тебе об этом. Он крепче прижал ее к себе.

— Ты не сошла с ума.

— Я позвонила и приказала тебе держаться от меня подальше,ибо происходит нечто… возможно, происходит нечто неприятное, и я не хочу, чтобыты пострадал из-за меня. Ни за что. И до сих пор думаю так же.

— Это все Норман, да? Как у Бейтс. Надо понимать, онвсе-таки продолжает тебя разыскивать. И объявился где-то поблизости.

— Мое сердце подсказывает, что он здесь, — поправила егоРози, осторожно подбирая слова, — и нервы с ним соглашаются, но я не уверена,что могу доверять своему сердцу — оно столько лет прожило в страхе, — а чтокасается нервов… нечего и говорить.

Она бросила взгляд на часы, затем перевела его на киоск,продававший сосиски. Рядом на полоске травы стояло несколько скамеек, исидевшие на них секретарши сосредоточенно поглощали бутерброды.

— Не желаете ли угостить даму хот-догом длиной в фут сквашеной капустой, красавчик? — спросила она. Возможная отрыжка, как следствиеподобного ленча, показалась ей вдруг самой незначительной вещью в мире. — Впоследний раз я ела его в далеком детстве.

— Думаю, организуем.

— Мы можем сесть на скамеечку, и я расскажу тебе о Нормане,как у Бейтс. А после этого ты сам решишь, согласен ли иметь со мной дело. Еслитебе больше не захочется видеть меня, я пойму…

— Рози, я никог…

— Не говори ничего. Не говори, пока я не расскажу тебе оНормане. И лучше поешь до того, как я начну, потому что потом ты, скорее всего,потеряешь аппетит.

Минут через пять он вернулся к скамейке, на которую онасела. Он бережно нес поднос с двумя футовыми сосисками и двумя бумажнымистаканчиками с лимонадом. Она взяла сосиску и лимонад, поставила стаканчик наскамейку рядом с собой, затем серьезно посмотрела на него.

— Полагаю, ты должен прекратить подкармливать меня. Не то япочувствую себя, как беспризорный ребенок с плаката ЮНИСЕФ.

— Мне нравится угощать тебя, Рози, — заявил он — Ты слишкомхудая.

«Да-а, Норман утверждал совсем иное», — подумала она, однакосейчас подобное замечание вряд ли оказалось бы к месту. С другой стороны, онане знала, какая реплика была бы уместной, и стала вдруг вспоминать глупыедиалоги персонажей идиотских телешоу вроде «Мэлроуз-плейс». В данной ситуациией, несомненно, пригодилось бы что-нибудь из их репертуара. «Какая я дура,забыла привести с собой сценариста». Так и не найдя, что скачать, она, наморщивлоб и плотно сжав губы, посмотрела на огромную сосиску и кончиком указательногопальца стала проделывать дырочки в булочке, словно в этом состоял некий древнийпредваряющий пищеварение ритуал, передаваемый в семье из поколения в поколение,от матери к дочери.