Регина потом не раз вспоминала своипоследующие действия, и ей казалось, что это не она спокойно встала с пола, неона взяла из-за плиты топор. Женщина как бы раздвоилась: действовала иодновременно наблюдала за собой со стороны. В комнату Регина вошла абсолютноспокойной, держа за спиной колун. Муж мирно спал на кровати. Так же спокойножена со всего размаха опустила топор на его шею. Всю ненависть, боль и ужасвложила бедняга в удар. Голова отлетела разом. Откуда только взялось у хрупкойженщины столько силы? Бросив топор на пол, она надела пальто, шапку, ботинки иушла из дома. По каким улицам ходила, куда вело отчаянье? Слез не было.Единственное, что помнилось четко: сидит в чужом подъезде и жадно ест так и неподаренного Ирочке шоколадного зайца. Потом провал, тишина, огромное желаниеспать и приятное тепло, укутывающее со всех сторон…

Из желанного забытья вывел голос: «Проснись,сейчас же проснись, замерзнешь!» В ту же минуту Регина поняла, что сидит всугробе, откуда ее вытаскивает мужчина. Незнакомец тряс девушку, спрашивалчто-то, но та молчала. Язык словно примерз к губам. Потом снова черный провал впамяти и голос: «Выпей быстро». Она послушно глотает огненную жидкость, потомеще и еще. Глаза открываются. Она сидит раздетая на кровати, в незнакомойкомнате, рядом стоит встревоженный спаситель. Тут у Регины внутри что-толопнуло, слезы хлынули потоком, и одновременно с ними полились слова.Захлебываясь, словно боясь не успеть, женщина принялась рассказывать незнакомцупро Пивоварова, Минск, комендатуру, Ольгу Никишину и Ирочку.

Проговорили всю ночь, а утром ВладимирВойцеховский придумал план. Регина написала записку, он отвез ее вещи и листокбумаги на набережную, придавил камнем и позвонил в милицию. Зима в том годувыдалась теплая, лед на Москве-реке так и не установился как следует. Еще черезпару дней Вольдемар принес купленный на черном рынке паспорт. Фрида РобертовнаКапстыньш, по национальности латышка – вот кем стала теперь Регина. Для пущейконспирации вытравили перекисью каштановые волосы, сделали другую прическу,нацепили очки. Потом сыграли свадьбу, поменяли фамилию Капстыньш наВойцеховскую и окончательно замели следы. Приметное родимое пятно приходилосьтщательно прятать, но тут Господь послал Петра Львовича, и проблема решилась.

– Вы что, прихватили с собойдрагоценности, когда в шоке уходили из дома? – спросила я.

Фрида отрицательно покачала головой. Про«золотой запас» она вспомнила только после свадьбы. Рассказала Вольдемару, итот предложил проверить, вдруг драгоценности целы. Правда, муж боялся отпускатьна старую квартиру жену и хотел пойти туда сам. Но тайник открывался хитро, иФрида решила рискнуть. Она накрасилась, нацепила темные очки.

Вера Андреевна не узнала бывшую соседку. Пятиминут хватило, чтобы вытащить клад. Браслет, кулон и кольца Фрида надела насебя, николаевские червонцы и золотой слиток сунула в сумочку. Через несколькомесяцев Владимир Сигизмундович нашел ювелира, который распилил слиток накусочки. Они стали продавать его частями. Купили дом в Подмосковье, мебель,холодильник… Родились сыновья: сначала Степан, потом Петька. Фриде сталоказаться, что она на самом деле латышка, потерявшая родственников. Прошлаяжизнь исчезла, как сон. Вольдемар был замечательным мужем: нежным и ласковым.Росли отличные дети. Иногда по ночам в голову заползала такая странная мысль: асуществовала ли на самом деле Ирочка? Где и кто похоронил ребенка? Но потом, сгодами, подобные вопросы перестали терзать Фриду. И много, много лет женщинажила счастливой жизнью, в полной гармонии с собой.

Удобный мир снова рухнул на этот раз в первыйдень нового года. Фрида была не в ладах с невесткой и удивилась, когда та безстука вошла в ее спальню. Начала было по привычке ругаться, но осеклась, увидавв руках невестки ксерокопию паспорта Ольги Никишиной. Люлю очень спокойнозаявила старухе, что нашла документ и знает абсолютно все, но ради семейногоспокойствия и благополучия готова молчать. Взамен же требует оставить ее раз инавсегда в покое и перевести дом и счет в банке на ее имя.

Фриде деваться было некуда, Люлю,издевательски улыбаясь, сообщила, что в случае отказа моментально расскажетСтепану правду про мать. «Представляю, как он обрадуется, – посмеиваласьЛариса, – если узнает о «безупречном» прошлом матушки. Убийца и женавоенного преступника – вот кто вы на самом деле». Старуха, тихо радуясь, чтомерзкая невестка не разузнала ничего про Минск, согласилась отдать дом исбережения. И вдруг Люлю умирает. Фриде показалось, что судьба еще разподкинула ей козырную карту, и она успокоилась. Но тут приехала я и учинила ейнастоящий допрос с пристрастием.

– Как вы ухитрились засунуть стрихнин вкапсулы, в лекарство, которое принимала Люлю?

– Поверь, это не я. Ларису убил кто-тодругой. Не скрою, ее смерть совершенно не огорчила меня. Но я не убийца.

Смешок вырвался из моей груди. Раз начав,трудно остановиться. Фрида покраснела.

– Святая правда. Согласна была отдатьмерзавке все за молчание. И потом, как я могла подняться на второй этаж вбудуар? Да и не знала я ни о каких капсулах, даже не предполагала, что онапринимает лекарство.

Наступило молчание. Из столовой донеслисьголоса, звон посуды, счастливый смех Мишеньки.

Вдруг старуха схватила меня за локоть жаркойрукой:

– Дарья, не губи!

Я ничего не ответила. Фрида сжала рукусильней.

– Зачем тебе наш позор? Ну, заберут меняв каталажку, я старая и так скоро помру. Вся грязь на Степку с Петькойвыльется. Ты-то что с этого получишь? Сколько лет прошло, трава на могилахвыросла. Не губи, Дарья.

– Поклянитесь, что не убивали Лариску!

Старуха медленно подъехала к окну, поднялаправую руку:

– Клянусь, пусть расшибет паралич, есливру.

Немного странная клятва, ноги у нее и так неходят, но я поверила. Значит, не Фрида! Кто же тогда?

Домой приехала только к вечеру, совершенноразбитая. Почему-то болели руки и слегка подташнивало. В холле на столикележала записка: «Ждали до семи и отправились в лицей. Машка очень обиделась».Боже, совсем забыла! В школе сегодня премьера спектакля, с Марусей в главнойроли. Ну что я за мать!