— Можно сказать, что так. Я хочу перевести девочек вдругую школу, и пока я думала на эту тему, вдруг решила: а почему бы несовершить большую перемену и не переехать в Калифорнию.

Дядя сразу почувствовал, что за этим скрываются куда болеесерьезные причины. Лиана была слишком упряма, чтобы сдаться просто так. Значит,она потерпела поражение. Да, так оно и было. И гораздо более страшноепоражение, чем мог представить себе дядя.

Они обсудили подробности переезда, и все это время Лиана струдом сдерживала слезы ярости, хотя она и радовалась, что ей есть гдепреклонить голову. Все могло обернуться еще хуже. В Европе сейчас бродят тысячибездомных.

— Дядя Джордж?

— Да, Лиана.

— Спасибо тебе, что ты позволил нам приехать.

— Не смеши меня, Лиана. Это твой дом в точно такой жестепени, как и мой. Так было всегда.

— Спасибо. — Он не стал, усложнять ей жизнь и нисловом не обмолвился об Армане. Лиана тут же сообщила новости девочкам.

При этом сообщении Мари-Анж странно посмотрела на Лиану.

— Мы убегаем, да, мама?

Это было уже слишком. Лиана чувствовала себя настолькоизмученной, что больше не могла выносить никаких вопросов.

— Нет, Мари-Анж… — произнесла она изумившим девочкуголосом. — Ты, наверное, вспоминаешь наше бегство из Парижа? Нет, мы неубегаем. Мы стараемся сделать правильный шаг. Возможно, нам это не нравится, ноэто самый разумный выход, и поэтому мы поступим именно так — После чего Лианавелела девочкам идти играть. Ей необходимо побыть одной. Она стояла у окнасвоей спальни и смотрела на дочерей. За последние четыре месяца они оченьповзрослели, как и сама Лиана — многим за всю свою жизнь не удается повзрослетьнастолько, насколько это удалось ей.

Перед отъездом из Вашингтона в День Благодарения у Лианы сдевочками состоялся тихий одинокий обед. Словно они были чужими в этом городе.Никто им не звонил, никто не заходил в гости, никто не приглашал к себе. Вместес миллионами других американцев они пошли утром в церковь, а потом вернулисьдомой расправляться с индейкой, но с таким же успехом они могли бы проделыватьэто на необитаемом острове.

А в следующие выходные они сложили все купленное ими поприезде в Вашингтон, и Лиана погрузила багаж в поезд, отправлявшийся кЗападному побережью. В понедельник, оказавшись в купе, Лиана на мгновениевспомнила Ника — их расставание на Центральном вокзале. Казалось, с тех порпрошла тысяча лет, хотя на самом деле всего лишь четыре месяца. Но это былиочень длинные месяцы и для Лианы, и для девочек. Когда поезд медленно отошел отплатформы, она почувствовала, как с души упал камень. Никто из них не жалел орасставании с Вашингтоном. Им не стоило возвращаться сюда. Это была ошибкаАрман говорил ей, чтобы она сразу ехала в Сан-Франциско, но тогда она не зналатого, что знала теперь, — как дорого им придется заплатить за егосотрудничество с Петеном и правительством Виши.

Путешествие через всю страну было одновременно однообразными умиротворяющим. Девочки играли, читали, смешили друг друга, иногда ссорились,и это отвлекало Лиану от грустных мыслей. Но большую часть времени она простоспала. Ей казалось, что она восстанавливает силы после пяти мучительных месяцевпостоянного напряжения, и это уже не говоря о том, что пришлось пережить доэтого. На самом деле уже более года как их жизнь вышла из нормальной колеи. Всепошло прахом с тех пор, как полтора года тому назад они приехали в Париж. И воттеперь наконец она может отдыхать и ни о чем не думать. И лишь когда поездостанавливался на станциях и Лиана покупала газеты, она вспоминала о бедах игорестях остального мира. Англию бомбили днем и ночью, улицы городов были вразвалинах. Детей эвакуировали куда только возможно. Черчилль отдал приказвоенно-воздушным силам Великобритании начать бомбардировки Берлина, врезультате чего Гитлер удвоил усилия по уничтожению Лондона.

Но во все это было трудно поверить, когда они пересекалипокрытые снегом поля Небраски и смотрели, как в Колорадо появляются Скалистыегоры. И наконец, когда они проснулись в четверг утром, от Сан-Франциско ихотделяло лишь несколько часов. Они въехали в город с юга, через самуюмалопривлекательную его часть, и Лиана изумилась тому, что все продолжает выглядетьтаким же, как и раньше. Мало что изменилось здесь с тех пор, как она приезжаласюда в последний раз восемь лет назад, после смерти отца.

— Вот это и есть Сан-Франциско? — недоуменноосведомилась Мари-Анж. Дети никогда не были здесь. Они не понимали, зачем ихсюда привезли. Отца здесь все равно нет, а дядя Джордж много разъезжает ивполне мог бы навещать их в любом другом городе…

— Да, — улыбнулась Лиана. — Но он вообще-тогораздо красивее. Это не самая симпатичная его часть.

— Ты знаешь, о чем я говорю. Я имею в виду идиота, закоторого ты вышла замуж.

Лиана подняла глаза и посмотрела на дядю холодным, жесткимвзглядом, изумившим его.

— Я не собираюсь обсуждать это с тобой, дядя Джордж.Надеюсь, ты меня понял.

— Не смей так со мной разговаривать, девочка. Тысовершаешь ошибку и сама прекрасно это понимаешь.

— Ничего подобного. Я замужем одиннадцать с половинойлет и продолжаю любить своего мужа.

— Да он же нацист! Неужели ты сможешь жить с ним послеэтого?

Лиана отказалась отвечать на этот вопрос.

— Бога ради, он в шести тысячах миль отсюда, а тыздесь, и здесь твой дом. Если ты сейчас подашь на развод, твою просьбуудовлетворят очень быстро, учитывая особые обстоятельства. Ты можешь дажепоехать в Рино и покончить с этим через полтора месяца. А потом вместе сдевочками начнешь тут новую жизнь, здесь, в своем доме.

— Это не мой дом Я здесь только потому, что мне большенекуда деваться, потому что Франция оккупирована. Наш дом там, где дом Армана,и мы вернемся к нему, как только кончится война.

— По-моему, ты сошла с ума.

— Тогда давай больше не будем говорить об этом, дядяДжордж. Есть вещи, которых ты не знаешь.

— Например?

— Я бы не хотела этого обсуждать. — И как всегдаруки у нее были связаны, и она не могла благодарить за это Армана. Но она уже привыклажить среди недомолвок.

— Все это чушь, и ты сама прекрасно это знаешь. Я,кстати, тоже знаю немало. Например, я знаю, почему ты уехала из Вашингтона —девочек исключили из школы, никто тебя никуда не приглашал, ты превратилась впарию. — Лиана подняла на него глаза, полные страдания. Дядя говорилправду.

— Хорошо еще, что тебе хватило ума приехать сюда, гдеты можешь вести нормальную, приличную жизнь.

— Однако не в том случае, если ты будешь называть моегомужа нацистом, — промолвила она усталым, измученным голосом — Если тыстанешь это делать, история повторится. Не могу же я менять место жительствакаждые пять месяцев. Если ты будешь рассуждать таким образом, девочкам придетсярасплачиваться за это точно так же, как это произошло в Вашингтоне.