Глаза Лианы сверкнули, когда она поднялась, не отводявзгляда от директрисы.

— Об этом тоже говорят?

— Да, — не смутившись ни на секунду, ответиламиссис Смит.

— Ну так это не соответствует действительности. Я люблюсвоего мужа и на сто процентов поддерживаю его во всем, что он делает, дажесейчас — особенно сейчас. Он нуждается в нас. А мы нуждаемся в нем. А Париж мыпокинули только потому, что он опасался за наши жизни.

Лиана заплакала от растерянности, обиды и гнева точно также, как ее дочери плакали три дня тому назад.

— Миссис де Вильер, я очень сочувствую вашимпереживаниям Но из того, что вы говорите, я могу сделать только один вывод —вся ваша семья симпатизирует немцам А за это вам придется платить…

Лиана оборвала ее, так как не могла больше слышать ни слова:

— Я ненавижу немцев! Я ненавижу их! — Лианаподошла к двери и настежь распахнула ее.

— И я ненавижу вас за то, что вы сделали с моимидетьми.

— Это не мы сделали, миссис де Вильер. Вы сами в этомвиноваты, — ледяным тоном произнесла директриса. — Я уверена, чтодевочкам будет гораздо лучше в другой школе. До свидания, миссис де Вильер.

Лиана хлопнула дверью и вышла на улицу, залитую осеннимсолнцем. Когда она пришла домой, девочки сгорали от нетерпения, желая узнать,что произошло Мари-Анж тут же сбежала по лестнице навстречу Лиане.

— Нам придется вернуться?

— Нет! А теперь ступайте к себе в комнату и оставьтеменя в покое! — Лиана вошла в спальню, закрыла за собой дверь, опустиласьна кровать и разрыдалась. Почему все всегда оказывается таким сложным? Потом кней снова пришли девочки, но не из любопытства, а для того, чтобы утешить. Кэтому времени Лиана уже взяла себя в руки, хотя глаза все еще были красными отслез и она гневалась на Армана и на весь мир. Он поставил их в невыносимоеположение. Она боялась за него, любила его и в то же время начинала егоненавидеть. Почему он не мог вернуться сюда вместе с ними? Но она слишкомхорошо знала, что его дом не здесь. Его родиной была Франция, и он осталсязащищать страну, которую любил, но Лиана никому не могла объяснить, какимобразом он это делает.

— Мама?… — Элизабет медленно подошла к кровати и обнялаЛиану.

— Да, милая?

— Мы любим тебя. — Это заявление вызвало новыйпоток слез у Лианы, и она обняла обеих дочерей.

— Я тоже люблю вас. — Она перевела взгляд наМари-Анж. — Прости, что накричала на тебя, когда вернулась из школы. Яочень рассердилась.

— На нас? — с тревогой осведомилась старшая.

— Нет, на миссис Смит. Она ничего не понимает про папу.

— И ты не смогла ей объяснить? — разочарованноспросила Элизабет. Ей нравилось ходить в школу, хотя больше никто не приглашалее в гости поиграть. И все равно она любила школу, в отличие от Мари-Анж.

Лиана покачала головой.

— Нет, родная, я не смогла объяснить. Это слишкомсложно.

— Значит, мы больше не пойдем в школу? — чтобыокончательно удостовериться, спросила Мари-Анж.

— Нет, не пойдете. Я найду вам новую школу.

— В Вашингтоне?

— Не знаю. — Последние полчаса Лиана задавала себеименно этот вопрос. — Мне надо подумать.

В следующие выходные был праздник — День Благодарения.Именно в этот день чаша терпения Лианы переполнилась — она застала плачущуюЭлизабет в коридоре у телефона.

— Что случилось, родная моя? — Лиана подозревала,что девочка скучает по друзьям, если таковые у нее еще остались.

— Мне только что звонила Нэнси Адамсон и сказала, чтомиссис Смит объявила всем, что нас исключили.

Лиана была потрясена.

— Она так сказала? Элизабет кивнула.

— Но это неправда. Я сказала ей… — Она быстро мысленновосстановила свой разговор с директрисой и вспомнила слова миссис Смит о том,что детям будет лучше в другой школе. Лиана вздохнула и опустилась на пол рядомс младшей дочкой.

— Мы договорились, что вы не будете ходить в школу.Никто вас не исключал.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— Они ненавидят меня?

— Конечно же, нет! — Но после того, какодноклассницы поступили в пятницу, девочек было трудно в этом убедить.

— Они ненавидят папу? Лиана задумалась.

— Нет. Они не понимают того, что он делает.

— А что он делает?

— Пытается спасти Францию, чтобы когда-нибудь все моглитуда вернуться.

— Зачем?

— Затем, что он должен это делать. Всю свою жизнь онпредставлял интересы Франции в разных странах. Он заботится о Франции. И сейчасон занимается тем же самым. Он пытается спасти Францию, чтобы немцы не погубилиее.

— Тогда почему все говорят, что он любит немцев? Этоправда? — Лиану уже измучили эти детские вопросы, но каждый из нихтребовал вдумчивого ответа. Каждое ее слово на многие годы останется в детскойдуше, и Лиана понимала это. Они всегда будут помнить сказанное ею сейчас, и этислова повлияют на их отношение к отцу, от этого зависит их взгляд на самихсебя.

— Нет, папа не любит немцев.

— Он ненавидит их?

— Не думаю, чтобы папа кого-нибудь ненавидел. Но ониспытывает ненависть к тому, что немцы делают с Европой. — Элизабетудовлетворенно кивнула. Именно это она хотела услышать, из этих слов следовало,что папа хороший.

— О'кей. — Она встала и медленно поднялась полестнице, разыскивая сестру.

Ночь Лиана провела в долгих и тяжелых размышлениях. Надобыло что-то предпринимать, перевод девочек в другую школу в том же Вашингтонене был решением проблемы. Она, конечно, знала, что один выход есть, но уж оченьне хотелось к нему прибегать. И Лиана решила отложить решение до утра, но иутром выход у нее оставался всего лишь один. Она набрала номер телефоннойстанции и сделала заказ. Пришлось дожидаться полудня, когда в Калифорниинаступит девять утра. Дядя сразу снял трубку и ответил хриплым голосом:

— Лиана? Что-нибудь случилось?

— Нет, дядя Джордж, ничего особенного.

— У тебя такой голос, будто ты смертельно устала или больна, —в проницательности старику нельзя отказать. Так и было на самом деле, но Лианане хотела признаваться. Она и так возвращалась домой с поджатым хвостом —вполне достаточно и этого.

— У нас все в порядке. — Она решила сразу перейтик делу: — Ты все еще хочешь, чтобы мы приехали?

— Конечно! — с радостью откликнулся дядя, а потомосторожно осведомился: — Значит, ты наконец пришла в себя?