- И у тебя язык поворачивается обвинять в убийстве нетолько меня, но и родную мать?! Не думал, что вырастил такого сына. Для тебянет ничего святого!

Он что, действительно не понимает, о чем я ему толкую, илиловко прикидывается, переводя стрелки на меня самого и мою нравственнуюущербность, как сделал это когда-то в театре?

- Папа, пожалуйста, возьми себя в руки и вникни в то,что я говорю…

Дверь, ведущая из коридорчика, соединяющего бассейн с домом,распахнулась, и появилась мама. Ну вот, дождались. Я так и знал, что ничего неуспею. Надо было сразу брать быка за рога, но мне почему-то хотелось, чтобыотец сам понял, что мне нужно, и сам предложил помощь, потому я и вдавался вэти нудные и долгие объяснения.

- Володюшка, Егор, вы скоро? У меня все готово иостывает уже.

- Сейчас, мамуля, мы чуть-чуть передохнем, еще разочекзайдем в баню и прибудем к столу. Еще минут пятнадцать, хорошо?

- Хорошо, но не больше, блюда нельзя все времяподогревать, они совершенно теряют вкус, - строго сказала мама и закрыла дверь.

Так, у нас цейтнот. Пора заканчивать с реверансами ипереходить прямо к делу.

- Значит, так, папа. Все эти радужные перспективы,которые я тебе нарисовал, стали возможны только благодаря твоей неискренности,проявленной после убийства Аллы. Чтобы они не стали реальностью, есть толькоодна возможность: доказать, что преступление было направлено не на Аллу, а наее водителя Николая, а Алла оказалась просто случайной жертвой. Тогда всеподозрения в адрес Дорошина и его жены автоматически отпадают. Поэтому тысейчас ответишь на все вопросы, которые я задам, и не будешь читать мне моральи обзывать плохим сыном. Ты успеешь сделать это потом, в присутствии мамы.Договорились?

Молчание было ему ответом. То есть мне.

- Ты был знаком с водителем?

- Какое это имеет значение?

- Пап, давай не будем терять время, ладно? Если тыстанешь упираться и строить из себя оскорбленную невинность, я все равно задамте же вопросы, только уже за обедом, потому что люблю своего отца и не хочу,чтобы у него были неприятности. Хочешь поговорить при маме? Ради бога, я готов.

- Да, я видел его неоднократно. Он привозил Аллу в томесто, где мы встречались, и потом увозил ее. Это все?

- Да что ты, - улыбнулся я, - это только начало. Аллане боялась, что Николай все расскажет мужу?

- Нет, не боялась.

- Почему?

- Она ему платила за молчание. Но он вообще былнеболтлив.

- Сколько она платила?

- Не помню, кажется, долларов по пятьсот в месяц.

- Он ее шантажировал, что ли?

- Нет, это была ее инициатива. Вернее, моя. Это яподсказал Алле, что надо наладить финансовые отношения с водителем, чтобыобезопасить себя.

- И что, он вот так сразу согласился брать деньги?

- Нет, Алла говорила, что в первый раз не взял, тогдаона повторила попытку на следующий день. Во второй раз у нее получилось.

- Интересно, чем же первый раз отличался от второго?Почему он сначала не взял, а потом согласился?

- Алла сказала ему, что, если он возьмет деньги, онабудет уверена в его молчании, в противном же случае ей придется постоянно бытьнастороже и бояться, что он в любой момент продаст ее мужу. Она сказалаНиколаю, что он ей очень нравится как водитель и как охранник и ей не хотелосьбы портить их отношения недоверием. Тогда он взял деньги.

- Что ж, неглупый ход, - признал я. - Сомнительный понравственным характеристикам, но безошибочный с точки зрения результативности.Тоже твоя идея или Алла сама додумалась?

- Моя. Твои вопросы закончились?

- И не надейся. Ты сказал, что Николай был неболтлив.Это твое личное впечатление или ты говоришь со слов Аллы?

- У меня нет личного впечатления, я только видел его,но ни разу не разговаривал. Алла жаловалась, что из него слова не вытянешь, онабыла очень общительной, любила поболтать, особенно по дороге, в машине, когдабольше заняться нечем, а Николай никакие разговоры не поддерживал. Только «да»,«нет», «как скажете», «будет сделано».

Что ж, сходится. Значит, Кузнецов был неразговорчив нетолько со своими подружками, но и со своими хозяевами.

- Что еще Алла про него рассказывала? Папа, мне важналюбая мелочь, любое слово.

- Что еще… - Он задумался и в этот миг утратил всю своюнапускную царственность и стал каким-то… человеческим, что ли. Теплым и оченьуязвимым. Мое сердце сжалось от любви к нему и от горечи. - Еще Алла говорила,что он терпеть не может детей.

- Да? - удивился я. - А как она это определила? Он что,сам ей об этом сказал?

- Нет, насколько я понял, он ничего не говорил. ПростоАлла заметила, что он совсем не может смотреть на маленьких детей. Как увидит -так сразу глаза отводит и нервничать начинает.

Вот те и раз! Приехали, называется. Неужели тихий скромныйводитель Коля Кузнецов - жестокий маньяк, педофил-убийца, на совести которогоне одна невинная жертва, и руки его по локоть в крови? Вот ужас-то! И убийцаего - не кто иной, как отец замученного и убитого им ребенка. А что? Как версия- вполне годится. В голове быстро заработали шестеренки, высчитывая, как можновыйти на преступника. Отработать досконально все передвижения Кузнецова задесять лет, составить детальный список мест, где он проживал, поднять сведенияоб убийствах в этих местах детей, в том числе и о раскрытых (сами знаете, какчасто у нас сажают не тех, кто в самом деле совершил преступление, а тех, ктопод руку неудачно попался), посмотреть, у кого из погибших отец из офицеров илиспортсменов. Вариант: родители ребенка достаточно состоятельны, чтобы нанятькиллера. Одному мне с этим, конечно, не справиться, никто мне никаких сведенийне даст, тут нужен запрос следователя, но главное - подать идею.

- Это очень важно, папа. Вспомни, пожалуйста, поточнеевсе, что Алла говорила по этому поводу. Каждое слово.

- Мне нечего добавить. Я не очень вникал в то, что онаговорила о своем водителе. Он мне был совершенно неинтересен.

Ну конечно, мы - великие певцы, а вы - простые водилы, намдо вас дела нет.

- А, вот еще, я вспомнил. Алла все удивлялась, что он кмилиции хорошо относился.

Пришел мой черед удивляться. Нынче найти человека, которыйхорошо относится к милиции, - большая жизненная удача. А уж среди водителейтаких и вовсе найти невозможно, потому что первый враг человека за рулем кто?Правильно, работник ГИБДД, а отсюда и отношение к милиции в целом.

- А это в чем выражалось? В чем-то конкретном?

- Не знаю, я с ним никогда не ездил в машине и неразговаривал. Но Алла рассказывала, что он водил очень аккуратно, старалсяничего не нарушать. Несколько раз их инспектор останавливал, причем, как Аллаутверждала, Николай ничего не нарушил. Просто проверка документов. Один размашину обыскивали, когда они с дачи ехали. Алла каждый раз начиналавозмущаться, называла милиционеров козлами и придурками, не при них, конечно, акогда уже отъезжали, а Николай спокойно говорил, что ничего страшного, у нихтакая работа, надо относиться к этому с пониманием, пусть лучше лишний разостановят и проверят, чем вообще никого не останавливают и ничего не проверяют,потому что тогда преступникам будет полное раздолье. Вот теперь все. Больше ядействительно ничего об этом водителе не знаю.