Она поднялась и жестом указала нам на дверь. Надо былоспасать положение. Придется, видимо, сказать Руденской правду. Больше тянутьнельзя.

- Лидия Павловна, - очень серьезно сказал я, - мыуйдем, если вы настаиваете, но сначала посмотрите на эту фотографию. Кто наней, как вы думаете?

Я протянул ей маленький снимок, который мне оставил Хвыля.Это была фотография из листка по учету кадров, изъятого в фирме Анташева.

Руденская бегло взглянула и тут же подняла глаза на меня.

- Это Витя. Ну и что?

- А теперь посмотрите вот это.

Я вынул из папки ксерокопию того самого листка по учетукадров, в верхнем углу которого красовалась эта же фотография. Лидия Павловнапробежала глазами по строчкам.

- Ничего не понимаю, - растерянно произнесла она. -Фотография Витина, а фамилия почему-то Кузнецов. И имя другое. И даты какие-тостранные, Вити с ноября две тысячи второго года нет в живых, а здесь написано,что он с две тысячи третьего года работает… и под чужой фамилией… Что все этоозначает?

- Мне очень жаль, Лидия Павловна, - грустно сказал я, -но это означает, что ваш племянник до ноября нынешнего года был жив. Он непогиб при взрыве, и человек, который к вам приезжал, знал об этом и пыталсянайти Виктора. Вероятно, это ему удалось.

Она опустилась на стул, палка выпала из ее руки и со стукомпокатилась по деревянному полу.

- Вы хотите сказать, что… что Витя все это время былжив? Что он не умер? Его не взорвали? Все эти два года я его оплакивала, а онна самом деле был жив? Это он посылал мне деньги, а не Коля? Значит, это егоубили в Москве, а не Колю?

- Боюсь, что так и есть. Лидия Павловна, чьим почеркомбыл написан адрес на конвертах с деньгами?

- Адрес был напечатан на принтере. Я не придавала этомузначения… У Вити всегда был плохой почерк, корявый, и я думала, он хотел, чтобыадрес был четким, хорошо читался, чтобы путаницы не вышло…

И вот тут она расплакалась. Она не рыдала, не билась вистерике, она сидела, не пряча лица, и слезы катились по ее еще гладким щекам икапали на темное платье. Она даже не всхлипывала, только в горле что-тосудорожно подрагивало.

***

- Что бы ты сделал на месте того мужика, которыйприезжал к Руденской? - спросил я Сашу, когда мы в электричке катили изНовокуйбышевска назад в Самару.

- Я бы начал с детского дома. То есть с интерната.Конечно, прошло больше десяти лет, но, может быть, там остались еще те, ктоработал при Осипенко и Кузнецове. Они могут помнить, с кем еще Виктор былдружен, кроме Коли. Более того, они могут знать, где сейчас Кузнецов, а этоважно.

Саша был прав, это действительно было важно. Кто сделалВиктору паспорт на имя Кузнецова? И почему именно на его имя, а не какое-тодругое? Ответ напрашивался сам собой: Николай Кузнецов знал о проблемах друга ипомог ему с документами. Может быть, он сам тоже впутался в какой-то криминал,живет по липовому паспорту, и настоящий паспорт ему уже ненужен.

- Надо ехать в Сызрань, - решил я. - Но я отпадаюсразу, завтра утром мне надо быть на службе. А ты как?

- Да я - пожалуйста, - улыбнулся Саша. - Я - птицавольная, мне достаточно позвонить и предупредить, что меня еще день не будет наработе. А могу и взять несколько дней за свой счет. У нас ведь как? Главное,чтобы полоса была в порядке, чтобы все материалы были подготовлены, а где тыпроводишь рабочее время - никого не интересует. Давай я тебя провожу доаэропорта, сдам билет, переночую в Самаре и завтра прямо с утречка двинусь вСызрань. Годится?

- Годится. Спасибо тебе.

Хорошо, что Саша взял билеты на ночной рейс, на более ранниймы бы не успели: рассказывала Рудёнская долго и подробно, показывалафотографии, на которых запечатлены были Витенька и Коленька в семь лет, вдесять, в двенадцать, на качелях, в пневматическом тире, в кафе-мороженом, накрылечке детского дома - маленькие, коротко стриженные и набычившиеся; передвходом в интернат - повзрослевшие, ухмыляющиеся подростки, обнимающие другдруга за плечи.

В аэропорт мы успели вовремя, до окончания регистрацииоставалось еще полчаса, Саша пошел в кассу возврата сдавать билет, а япристроился в уголке и позвонил Светке.

- Ты котов проверяла?

- Обижаешь, - фыркнула моя подруга, у которой постояннохранились запасные ключи от моей квартиры.

- И как они?

- Чуть с ума не сошли от радости, - гордо сообщила она.

Все понятно, сердобольная Светка опять притащила им всякойвкуснятины. Ну как же, детки брошены на произвол судьбы, надо ж пожалетьнесчастных.

- Что ты им принесла? - сердито поинтересовался я.

- Сырую телятину и отварную курицу. Ну, Игорек, незлись, я совсем чуть-чуть…

- Да я не злюсь. Просто ты их балуешь, а мне потомрасхлебывать. Кошки не глупее нас с тобой, они прекрасно понимают, что вкусноелучше, чем невкусное. Они твоей телятины поедят и завтра от говядины будут носворотить, подавай им телятину, а где я ее возьму? В нашем магазине ее небывает, а ездить через день на рынок - я запарюсь.

- Ну ладно, ладно, не сердись, я больше не буду.

Будет. Точно знаю, что будет. Эти разговоры в пользу бедныхпроисходят у нас со Светкой каждый раз, когда я куда-нибудь уезжаю и оставляюкотов на ее попечение.

- Когда ты вернешься?

- Да я уже в аэропорту, сейчас пойду регистрироваться.

- Как съездил? Удачно? Удалось что-нибудь узнать?

- Ты даже не представляешь, насколько удачно, -совершенно искренне ответил я. - Завтра все расскажу подробно.

- Когда? - тут же спросила она. - А хочешь, я спать нелягу, приду к тебе и буду ждать, когда ты придешь? И ты мне сразу всерасскажешь.

Хочу, конечно. Светка - настоящий друг, она знает, кактрудно мне молчать, когда меня буквально распирает. Мне обязательно нужноподелиться, но у меня хватает ума не делиться с первым встречным, и я терплюизо всех сил, пока не представится возможность рассказать человеку близкому и доверенному,такому, как мой дружбан, старший участковый Валя Семенов или моя давняяподруга-соседка Света. Но я тоже настоящий друг и понимаю, что у Светки муж идвое детей, и будет по меньшей мере странным, чтобы не сказать неприличным,если она среди ночи вылезет из супружеской постели, оденется и отправится комне.

- Нет, Светик, давай лучше ты ночью будешь спать. Мнетоже надо подремать хоть пару часов перед работой. Пригласи меня завтра наобед, и я тебе все расскажу в обмен на миску похлебки.

- Договорились. Да, чуть не забыла, Боря просил тебепередать, что твоя последняя песня - просто чудо, и ты будешь последний кретин,если отдашь ее кому-нибудь на откуп. Возьми себя в руки, потрать день, сделайпартитуру как следует - и станешь миллионером. У этой песни есть все шансыстать хитом по меньшей мере на несколько лет.