тебе рассказать, старина. Просто рассказать. Потому что брак, построенный на фундаменте лжи, никогда не будет благополучным!

Бретт, похоже, доволен своими мудрыми речами, и мы болтаем еще немного. Вешаю трубку, чувствуя себя получше касательно своих решений. Бретт прав. Я сделал то, что сделал, ради наших детей, и это именно то, чего хотела бы от меня Дженни. Она бы тоже так поступила, если б мы вдруг поменялись ролями.

Игнорирую голос Джен у себя в голове, который кричит мне: «Да, но почему ты сначала не дал мне возможность все объяснить?» А потом точно так же поступаю с ответом, уже готовым сорваться с языка, – хороню его в самых темных глубинах сознания.

Глава 57

Дженни

Натягиваю рукава на руки, чтобы согреться. Сейчас не зима, но такое впечатление, что температура в помещении минусовая. Видно, упала она из-за ледяных взглядов, нацеленных на меня после того, как Харпер зачитала детективам мои заготовленные под ее диктовку показания. Комната для допросов заметно отличается от той, в которой я оказалась вчера, – почему-то эта кажется более «серьезной». Как будто чтобы я сразу поняла: здесь допрашивают только настоящих преступников. Суровая обстановка, угнетающе темные стены, затхлый, словно напрочь лишенный кислорода воздух – все это лишь усиливает мрачную атмосферу. Они хотят, чтобы я испытывала как можно больший дискомфорт.

Если это так, то их желание исполнилось.

Ерзаю на жестком стуле, ягодицы занемели. Прошел по меньшей мере час с тех пор, как меня завели сюда вместе с Харпер, следующей за мной по пятам. Теперь, когда я официально задержана, мне и слова нельзя вымолвить без ее участия. Она сидит в расслабленной позе, пристально глядя на детективов. Если б не напряженная обстановка, я бы попросту рассмеялась. Ее манера вести себя – это уверенность, граничащая с презрительным высокомерием, и это мне нравится. После того как я сначала кратко ответила на несколько вопросов, а Дэвис делала все возможное, чтобы выжать из меня как можно больше по каждому пункту, Харпер посоветовала мне воздерживаться от ответов. А потом и вовсе прервала допрос, чтобы мы могли «обсудить» предъявляемые мне обвинения в свете открывшихся доказательств. Мы перешли в другую комнату и подготовили мои показания.

До сих пор Дэвис и Бишоп по очереди играли в хорошего и злого полицейских, а я всякий раз спокойно заявляла: «Предпочитаю воздержаться от ответа». Теперь же, после того как Дэвис опять спрашивает, хотя и немного по-другому, как у меня оказался браслет Оливии, Харпер внезапно поднимает руку и одаривает меня короткой улыбкой, прежде чем наклониться вперед и сосредоточить свое внимание на детективе-сержанте Дэвис.

– Погодите-ка, – говорит она. – Как-то больно уж гладко и своевременно все складывается, не так ли, что именно муж моей клиентки, который сам был связан с жертвой, принес вам этот браслет – насколько мне известно, единственную реальную улику по делу? – Харпер широко раскрывает глаза. – У вас есть только его слова о том, что он совершенно случайно на него наткнулся.

Лицо детектива-сержанта Тальи Дэвис бледнеет. Я это вижу, и Харпер тоже. Она сразу же хватается за это, не давая ей опомниться.

– Причина, по которой на данном браслете были выявлены отпечатки пальцев моей клиентки, я полагаю, достаточно ясно изложена в ее письменных показаниях, где она четко заявляет, что во время обычного посещения ветеринарной клиники с целью профилактического осмотра собака предположительной потерпевшей забеспокоилась и попыталась сбежать, в результате чего и потерпевшая, и моя клиентка вместе попытались удержать животное. В этот момент моя клиентка случайно задела потерпевшую за предплечье. Она помнит это, потому что потом отпустила замечание про этот браслет, сказав, какой он красивый, и у них состоялся короткий разговор об этом. Указанное взаимодействие и объясняет то, что с данного предмета были сняты смазанные отпечатки пальцев моей клиентки.

Харпер одаривает сидящих напротив торжествующей улыбкой. Затем, убрав свой блокнот в портфель, встает.

– Если это все, что у вас есть, детективы, любезно прошу вас освободить мою клиентку под залог до получения результатов дальнейшего расследования.

Дэвис откидывается на спинку стула, бросив на Бишопа косой взгляд. Тот наклоняется над столом.

– Допрос прерван в одиннадцать тридцать шесть, – тупо произносит он в микрофон, прежде чем нажать кнопку «Стоп». Скрипят стулья, когда Дэвис и Бишоп готовятся покинуть помещение.

– Побудьте здесь, – говорит Дэвис, не глядя нам в глаза, когда они с Бишопом направляются к двери. – Мы сейчас вернемся.

Харпер поворачивается ко мне и широко улыбается, демонстрируя свои неоново-белые зубы.

– Когда вернетесь домой, проследите, чтобы ваш супруг держался оттуда подальше.

– Почему?

– Думаю, мы только что сделали его лицом, представляющим оперативный интерес.

Полчаса спустя я уже сижу в такси и еду домой.

Глава 58

Дженни

Огромные размеры этого дома буквально устрашают – нахождение здесь наедине с одними лишь отголосками моей семьи ломает меня. Лежу на кровати Эллы, обдумывая свой следующий шаг. Очень хочется думать, что Марк настолько же ни в чем не повинен, как кажется на первый взгляд. В глубине души я не верю, что он способен более серьезно навредить Оливии, чем, как я считаю, могла бы я сама. Но когда вы доведены до предела, когда те вещи, которые вам дороги, которые вы любите больше всего, так или иначе оказываются под угрозой – тут уже любые прогнозы бессмысленны. Абсолютно любой способен причинить боль другому человеческому существу, если складывается воедино определенный набор факторов. Даже добрый, дружелюбный, мягкосердечный Марк. Например, если б вдруг что-то угрожало детям, он стал бы действовать. Сражаться. Он убил бы за них. У меня нет в этом никаких сомнений. Тот факт, что он забрал детей у меня, из нашего семейного дома, потому что не доверил их мне, – это очень плохо, но при этом и очень хорошо.

Отец, который готов убить за своего ребенка, – это хороший отец, верно?

Только вот я знаю, что это не совсем так. Мой отец мог и не пойти на убийство только ради того, чтобы защитить меня, спасти меня и так далее – его резоны были чисто эгоистичными. Он делал то, что делал, чтобы удовлетворить свои собственные порывы – чтобы самому чувствовать себя хорошо. В его действиях не было ничего альтруистического. Хотя, по своему собственному разумению, убивал он лишь ради уверенности в том, что в случае чего сумеет контролировать себя – тем самым защищая мою мать и меня от собственной злой стороны. И наверняка считал себя хорошим отцом.

В детстве я тоже так