взял ее за руку.

– Не переживай за нее, – сказал он, мотнув головой в сторону женщины. – Я собираюсь сделать ее лучше.

Джейн не хотела видеть это снова, но ничего не могла с собой поделать – все-таки повернула голову в сторону женщины, когда они проходили мимо. Та сидела, прислонившись к дереву, не совсем прямо – живот у нее немного обвис, поникшая голова завалилась вперед, словно она смотрела на что-то у себя на коленях. Джейн больше не могла видеть ее глаз. Женщина была тихой. Неподвижной.

– Она еще проснется?

– Нет, лапочка. Не здесь, не в этом мире.

Джейн не поняла, что он имел в виду, и собиралась уже спросить, но тут заметила это.

– Разве это не одна из тех бабочек?

– Да, – ответил ее папа. Он казался настолько счастливым, что Джейн заметила это и наклонилась, чтобы подобрать бабочку. – Это, моя принцесса, бабочка-репейница. Когда я сделаю ее лучше, – он указал на затихшую женщину, – то прикреплю ее к ней.

– Для чего?

Он просиял, глядя на Джейн.

– Чтобы все знали!

Она ждала, что папа объяснит ей, о чем это таком все должны знать, но он этого не сделал. Вместо этого просто положил бабочку рядом с женщиной.

– Когда ты собираешься сделать ее лучше, папочка?

– Когда ты уже будешь лежать под одеялком в постели, я вернусь и закончу с ней.

Джейн взяла папу за руку, и они пошли обратно через лес. Шли долго – Джейн не помнила, чтобы дорога туда заняла так много времени. Испугавшись, что они потерялись, крепче вцепилась в папину руку. Наконец увидела машину за деревьями.

Не успела Джейн опомниться, как вновь оказалась в постели, уже не в силах вспомнить дорогу домой. Она была такой сонной, что веки у нее трепетали и закрывались сами собой.

– Спокойной ночи, принцесса.

– Спокойной, папочка, – прошептала она.

– А теперь запомни: ты никому не должна говорить, где была сегодня вечером. Никогда. Пусть это навсегда останется нашим секретом.

* * *

Просыпаюсь на кухонном полу в два часа ночи, дом пуст. Эту свою отключку мне скрывать не от кого. Все кости ломит от холода – должно быть, я довольно долго тут провалялась. Домой я вернулась еще до полуночи и сразу завалилась спать, так что, скорее всего, отключилась часа на два. Очень надеюсь, что нигде за это время не побывала. Особенно на машине. И без того плохо садиться за руль по время отключки, но если вдобавок еще и в пьяном виде, то это уже вообще никуда не годится. Вдвойне рискованно. И хоть сейчас я вряд ли уже засну, все равно отправляюсь обратно в постель. Щемит в груди, когда прохожу мимо спальни Эллы, а потом Элфи. Без них я ничто.

* * *

Когда звонит будильник, приходится буквально выволакивать себя из постели – смесь усталости, похмелья и отчаяния отчаянно пытается придавить меня обратно. Какой смысл вставать? Если оставаться завернутой в теплое одеяло, можно сделать вид, будто ничего такого не происходит. Но тут я вспоминаю слова Эби, сказанные ею прошлым вечером, и внезапно ощущаю прилив энергии. Либо Ниша знает, чем я занимаюсь, либо… либо это она оставляет изувеченных животных у меня на крыльце. Хотя непонятно зачем. Мы с ней всегда ладили, Самир хорошо ее знает – на первый взгляд в ней нет абсолютно ничего вызывающего подозрения, что она на такое способна. И не стоит забывать, что на записях камеры наблюдения клиники – моя машина. Так что, может, суровая правда в том, что она прикрывает меня.

Но это тоже довольно сомнительно. Просто не могу представить, чтобы Ниша вдруг выяснила что-то настолько тревожное, как кража мертвых животных из клиники ее собственным руководителем, и ничего мне по этому поводу не сказала. Или кому-нибудь еще. Ни для кого не секрет, что ей нравится быть в самой гуще событий – она активно участвовала в деле о похищении Оливии, стремясь все разузнать и теоретизируя, у кого имелись мотив и возможность похитить ее. Если б она вдруг обнаружила, что я по ночам являюсь в клинику, шарюсь там и краду из холодильника биологические отходы, то я просто-таки уверена, что она хоть что-нибудь да сказала бы. Если и не непосредственно мне, то хотя бы Самиру.

Или как раз поэтому Самир в последнее время сам не свой? Может, она рассказала ему, и теперь он не знает, как обсудить эту тему со мной? Каковы бы ни были причины, сегодня мне нужно приехать в клинику пораньше и провести кое-какие изыскания.

* * *

Чуть свет ставлю машину на свое обычное место на пустой парковке у клиники. До появления остальных у меня есть около часа. Моя первая задача – просмотреть записи с системы видеонаблюдения, до которых вчера я так и не сумела добраться.

Когда врываюсь внутрь, то первым делом вижу Самира, сидящего за стойкой регистратуры. Ничего себе!

– О, – говорю я, сразу же сдуваясь. С чего это он приперся в такую рань? – Не ожидала тебя здесь увидеть.

– Ты должна рассказать мне, что происходит, Джен. – Лицо у него серьезное, напряженное.

– Да вот, решила прийти пораньше, чтобы получить фору, – говорю я, изо всех сил стараясь скрыть дрожь в голосе.

– Выглядишь просто ужасно.

– Вот уж приободрил… – Хмуро смотрю на него, когда он откидывается на спинку стула и изучает мое лицо.

– Тебя забирают в полицию, ты странно себя ведешь – с какой-то стати удаляешь записи с камеры наблюдения… Понимаешь, наверное, что они уже все скопировали, так что сейчас можно не заморачиваться.

Меня охватывает паника.

– Что?!

– После того как тебя увезли, сюда явились еще двое и попросили показать записи с камеры.

– И ты им позволил? Без ордера? Господи…

– Ну, Джен, я же не думал, что нам есть что скрывать, правда? Похитили женщину, и они подумали, что наш ракурс им чем-то поможет – почему бы мне не согласиться? Было бы глупо это затягивать, требуя от них сначала получить ордер. Время имеет значение – уже, блин, неделя прошла с тех пор, как ее похитили! Я просто пытался помочь.

– Да, конечно, прости. Это просто… – Никак не могу приступить к объяснениям. Я жутко измотана, у меня совсем нету сил. – Не бери в голову. Все в порядке.

– Так все-таки не хочешь посвятить меня во все, что тут происходит?

– Ты хочешь сказать, помимо того, что вся моя жизнь разваливается на части?

– Неужели все так плохо?

– Угу. Честно говоря, Самир, все настолько плохо, насколько это