– Эль, – сказал он калеке за барной стойкой, не обращая внимания на мужчин.

Они заметили его, но не могли вписать в свою картину мира. Его одежда, превратившаяся в лохмотья после перехода через горы и не стиранная в течение нескольких месяцев, указывала на самое нижнее место в ней. Но некие мелочи говорили, что на самом деле он будет рангом повыше.

Калека заерзал на своем стуле и покачал головой.

– Потатовка, – сказал он.

– Потный ты? – Лицо старика пересекал длинный шрам, начинался он от правого уха, пересекал губы и достигал левой стороны подбородка; возможно, поэтому было не так легко разобрать его слова.

– Самогон из картофеля, – сказал калека.

– Хорошо.

Калека щедрой рукой наполнил две стальные кружки молочно-желтой бурдой, в которой плавали черные точки. Одну он поставил перед собой, а другую подвинул старику. Затем он закрыл глаза. Вид у него сделался такой, как будто ему вот-вот поплохеет.

Старик поднял кружку и подумал о своих друзьях – очень старых друзьях. Умерли ли они, умерли давным-давно или уже даже стали историей?

Красивый мужчина подошел к стойке бара и встал рядом со стариком. Бедра у него были стройные, плечи – широкие, и двигался он с кошачьей грацией.

– Ты выглядишь старше, чем эти горы, – сказал он, кивнув в сторону цепи горных вершин на севере. – Но двигаешься ты все еще очень хорошо.

– Отвали, – сказал старик.

– Дерзкий старый пердун, – хмыкнул мечник.

– Отвали, – повторил старик. – Или сдохни здесь, в этой безымянной дыре.

Мечник приподнял идеальную бровь и принял идеальную позу. Солнечный свет, красный и золотой, заливал его, и казалось, что, наоборот, он идет изнутри, как будто мечник сияет, как святые древности.

– Я – Величайший Мечник во всем Мире. Я прибыл в эту… дыру, чтобы убить человека. Он сбежал до моего приезда, – дружелюбно продолжал он. – И я теперь немного…

Старик изобразил звук пердежа губами – их обе перечеркивал давний шрам.

– Предупреждаю тебя, старик…

– Сгинь с глаз моих.

– Я и так в плохом настроении…

Взгляд глаз цвета кованой стали уперся в мечника.

– Я и моя палка против тебя и твоих красивых мечей.

– Вряд ли это будет честный бой. Ты не продержишься…

– Хорошо. Отвали.

Мечи-близнецы со свистом вышли из ножен и холодно сверкнули.

– Ты, – сказал мечник, – мертвец.

Старик поднял стальную кружку левой рукой – той, на которой не хватало двух самых дальних пальцев, – и одним глотком осушил ее. Взяв палку и держа ее, как меч, он обернулся.

– Готов? – спросил он.

Мечник сделал выпад, и старик выбил оружие из его рук, сломав ему запястья. Молодой человек рухнул на колени, из его глаз текли слезы, и он в смятении смотрел на переломанные руки. Вся его жизнь рухнула в одночасье.

– Я – Величайший Мечник в Мире, – сказал старик и раздраженно фыркнул, как раздраженно фыркают только старики. Он покрутил палку в ловких пальцах, и выражение его плоских серых глаз стало отстраненным, словно он окидывал взглядом бесконечные моря времени.

– В этой реальности, – сказал он. – В той, что за горами. В той, что лежит на дальнем берегу океана Зальцвассер. В той, что находится в дальней части Басамортуана. Я – Величайший Мечник во всех Мирах.

– Кто ты? – почти умоляюще воскликнул Мечник.

– Я…

Вихтих проснулся.

Он лежал, обливаясь потом, на холодном камне, и левая рука вопила от боли даже сильнее, чем нога. Звуки казались непривычными, словно бы все они раздавались только с одной стороны, и он вспомнил, что Шниттер отпилила ему левое ухо. Вихтих моргнул, и из уголков его глаз полились горячие слезы. Он глубоко вздохнул и с удивлением обнаружил – ничто не стесняет его грудь. Проверив свои ноги и руки, он понял, что пут на нем больше нет.

Он сел. Он все еще был голый – и в этот миг стал еще и невыразимо счастливым, увидев, что его лучший друг по-прежнему уютно прячется у него между ног. Кто-то рядом вздохнул – сипло, с трудом. Он обернулся и увидел Шниттер на полу. Вихтих моргнул, пытаясь собрать разрозненные части картинки во что-нибудь осмысленное.

Шниттер была повсюду. Ее конечности – обе руки и обрубки ног – лежали в углу, лужа крови натекла вокруг них. Тело ее в тех местах, где так недавно к нему крепились конечности, было перевязано с большим знанием дела. Горло кёрперидентитетки было вскрыто, а голосовые связки умело вырезаны. Какой-то странный инструмент держал рану в ее горле открытой, чтобы она могла дышать. Почему-то на шее и в ране совсем не было крови. Челюсть Шниттер была водружена на стол с пыточными инструментами. Рядом лежал ее язык.

Она снова с влажным звуком втянула воздух сквозь зияющую яму в раскрытом горле. Почему-то рана выглядела сексуально, как кошмарная вариация того, что находилось между ног женщины. Вихтих отогнал видение и уставился в зияющие глазницы, где так недавно находились прекрасные карие глаза Шниттер. Вся в перевязках, она походила на картофелину с головой.

– Какого черта? – спросил Вихтих.

Он свесил ноги со стола и встал. Ступня, где теперь не хватало пальца, коснулась пола. Вихтих всхлипнул. После нападения альбтраума ему было плохо, но сейчас ему было в тысячу раз хуже. Голова у него кружилась от потери крови, и еще ни разу в жизни он не чувствовал себя таким голодным.

Вихтих глубоко вздохнул и поднял левую руку, чтобы осмотреть повреждения.

Два самых дальних пальца исчезли, от этого было никуда не деться, в этом плане реальность не изменилась, как бы сильно ему ни хотелось увидеть что-то другое. Бинт, которым была обмотана его рука, насквозь пропитался кровью. Пятно было зловещего темно-коричневого цвета.

«Повязки надо поменять».

Ему даже думать не хотелось, что он увидит свою изуродованную руку. А что, если у него снова начнется кровотечение и он потеряет сознание? Он и так чувствовал, что может отключиться в любой момент. Если он потеряет сознание, уже сняв повязки, он может умереть от потери крови.

Нет. Не такой смертью умрет Вихтих Люгнер, Величайший Фехтовальщик в Мире.

«Ты уже умер. Мальчишка ножом выпустил тебе кишки. Какая смерть может быть хуже этой?»

Вихтих набрался храбрости и взглянул на свою ногу. Она тоже была забинтована, ткань уже промокла от коричневой крови насквозь.

«Раньше или позже повязки придется поменять».

Конечно, но не прямо сейчас.

Вихтих потянулся, чтобы почесаться, и поймал себя на том, что по привычке попытался сделать это поврежденной рукой. Это было не реально. Просто не