мучает чувство вины, и она ищет кары. Она, должно быть, думает, что я стану инструментом этой кары».

Цюкунфт оставалась с ним, потому что знала, что он предаст ее.

Они ехали дальше. Бедект держался в седле лишь силой воли.

Солнце коснулось горизонта. Бедект поднял голову, растерянно оглядываясь по сторонам. Он лишь на миг закрыл глаза, и день уже умер. Цюкунфт ехала впереди, а его лошадь следовала за ней самостоятельно. Он давно уже ею не управлял. К счастью, ее одежда была сухой и свисала свободными складками.

– Лагерь, – проквакал Бедект сухим горлом. – Пиво.

– У нас есть только вода, – сказала Цюкунфт, останавливая лошадь.

– Дерьмо, – сказал Бедект, и Говна Кусок решил остановиться тоже.

Он сидел и смотрел, как Цюкунфт с неосознанной грацией соскальзывает с седла. Она встала на землю и потерла задницу.

– Думаю, лучше было проделать весь этот путь пешком. Мой тыл никогда не станет прежним, – она развернулась к Бедекту спиной, демонстрируя его. – Он теперь другой формы, так ведь? Абсолютно плоский?

«А куда делось „мужчины – скоты“?»

– Несколько дней в седле – и станет полегче.

– Если я проведу в седле несколько дней подряд, мои ноги станут кривыми, как колесо, и останутся такими навсегда, – она хихикнула. – Хотя это может оказаться полезным, да?

Бедект проигнорировал вопрос, глядя куда угодно, только не на нее.

– Ты всю ночь собираешься провести в седле? – осведомилась она.

Он соскользнул с лошади, его колени подкосились, и он упал на твердую землю. Говна Кусок изящно отошел в сторону, явно испытывая отвращение к такому проявлению слабости. Бедект не мог винить его за это.

– Вот там и лежи, – сказала Цюкунфт. – Я разобью лагерь вокруг тебя.

То холодная и сердитая, то по-матерински заботливая. Это ее безумие так проявлялось или такая особенность была присуща всем женщинам? И есть хоть одна вменяемая женщина на земле? Он вспомнил, как упомянул об этом в разговоре со шлюхой, к которой ходил чаще всего. Та рассмеялась и сказала, что женщины задаются точно таким же вопросом насчет мужчин.

Цюкунфт разбила лагерь вокруг Бедекта, помогла ему перебраться на одеяло, не забыв отпустить пару шуток насчет того, что он не забыл облапать ее в процессе. Бедект молчал и скрипел зубами от боли в боку. Ему было жарко, лицо его раскраснелось и покрылось испариной, несмотря на то, что солнце садилось, а воздух был прохладный.

Цюкунфт собрала хворост и нарубила веток для костра, а Бедект показал ей, как развести огонь при помощи кремня и трута. Она всё схватывала на лету и гордилась своими достижениями. В кои-то веки Бедект оставил при себе все саркастические комментарии по этому поводу, которые бурлили в нем и так и просились наружу. Уметь разводить огонь – хороший, полезный навык. Ей было чем гордиться, и высмеять ее было достойно только мелочного человека.

Разведя костер, она вытащила из седельных сумок вяленое мясо и черствый хлеб и поделилась ими, спросив, не пожевать ли мясо и хлеб для него, учитывая, как мало у него зубов. Он изобразил гнев, и она рассмеялась, казалось, чувствуя себя комфортно и непринужденно. Она села рядом с ним, близко, но не настолько, чтобы их тела соприкасались. Сняв сапоги, она вытянула ноги к огню и пошевелила пальцами ног, наслаждаясь теплом и вздыхая от удовольствия.

– Боги, – сказал Бедект. – Вонь твоих ног может убить лося за тысячу шагов.

Цюкунфт похлопала его по плечу.

– Говнюк. В любом случае, я удивлена, что ты смог учуять хоть что-то сквозь собственную вонь. Ты когда последний раз мылся?

– Еще до того, как меня убили, – ответил Бедект.

– Вот, от тебя и пахнет так, словно ты умер несколько недель назад.

Они замолчали. Бедект чувствовал, как в ране на животе пульсирует жар. Цюкунфт затравленно уставилась на пламя костра.

– Твой план, – сказала она.

– Что насчет него?

– Еще в Послесмертии я сказала тебе, что могу показать тебе, как… получить то, что ты хочешь.

– Ты солгала?

– Нет. – Она скривилась, зубы блеснули в отсветах пламени. – Ты получишь, что хотел. Но…

– Это все, чего я прошу.

– Ты говорил, что план таков: я использую зеркало, чтобы видеть будущее, и тогда мы будем все время на шаг впереди всех остальных, но вместо этого… вместо этого она показывает тебя.

Это было достаточно близко к изначальной идее. До того момента, как они покинули Послесмертие, Цюкунфт ни разу не упоминала о своей сестре.

– Верно.

– Но ты не просишь меня смотреть в зеркало.

«Мне не нужно твое проклятое зеркало. Я и так знаю, что произойдет: я умру».

– Я больше не доверяю твоему зеркалу.

– Ну, а я все еще доверяю.

Цюкунфт подтащила к себе седельную сумку и достала зеркало. Развернула его и вперилась взглядом в его поверхность. Глаза ее быстро двигались, следя за тем, что она там видела. Наконец она моргнула, и слезы покатились по лицу, оставляя следы в покрывавшей его дорожной пыли.

– Она показывала мне так много будущих, – сказала Цюкунфт. – Тысячу вариантов и способы достичь каждого из них.

– А сейчас?

– Я не вижу никаких возможностей. Я вижу только одно будущее, один конец.

– Выбрось его, – сказал Бедект. – Давай я разобью его для тебя?

– Дом. Разрушенный дом, – произнесла она, все еще глядя в зеркало. – Я не вижу ничего, кроме него. На этом все заканчивается.

– Не обязательно так и будет. Зеркало всегда…

– Так и будет, – она вытерла слезы, размазав грязь по щекам. – Думаю, я умру.

– Ты думаешь?

– Она не показывает мне самый конец.

Дрожь пробежала по ее телу. Слезы текли из ее глаз каждый раз, когда она закрывала и снова открывала их.

«Она боится. Она думает, что сестра заманивает ее в те руины, чтобы там наконец-то отомстить ей».

И все же он не мог удержать ее, она все равно направлялась именно туда. Если бы он был здоров, если бы он был силен, он бы просто перекинул ее через плечо и унес прочь. Теперь все, что ему оставалось, это следовать за ней и наблюдать. Он почувствовал себя жалким, беспомощным. Слабым. Всю жизнь он был сильным и никогда не боялся рисковать. Он всегда вел себя смело, если не сказать героически. Да, он удирал от всех битв, исход которых был очевиден – смерть и поражение. Но во всех тех битвах, где исход был неоднозначен, он принял участие. Он всегда был сильным.

«А теперь?»

Бедект плюнул в огонь. Он чувствовал, как пот выступает у него на лице и лбу. Огонь казался тусклым и далеким.

Цюкунфт