— Дьявол, — шепчу я.

— Плохо? — спрашивает Неудачник.

— Не то слово.

Я тянусь через плечо негритянки, снимаю с приборной панелителефонную трубку, набираю на клавиатуре адрес Гильермо.

— Сейчас вы видите внешность, использованную подозреваемымив «Лабиринте» — сообщает Джордан. — Мы предлагаем данным лицам добровольно явитьсяв управление безопасности Диптауна. Всех, кто знает этих людей, также прошусвязаться со мной.

В небе вспыхивают наши портреты. Потом меня и Неудачниканачинают демонстрировать в полный рост и в движении.

Впечатляюще, особенно когда я плетью отрубаю голову Дику.

— Козлы… — бормочу я, отлипая от стекла.

Связь устанавливается секунд через десять.

— Hello!

— Привет, Вилли, — быстро говорю я. — Как это понимать?

Заминка.

— А! Стрелок? Где вы?

— В машине.

Я ничем не рискую, оглушённая транспортная программа неотчитывается о своём местонахождении.

— Произошло недоразумение, — быстро говорит Гильермо. —Приезжайте, мы всё уладим.

— Вначале снимите обвинение.

Вилли вздыхает:

— Стрелок, это не в моей… э… власти.

— Очень жаль. Я ещё свяжусь с вами, — обещаю, кладя трубкуна рычаг.

Мы подъезжаем к борделю, и передо мной встаёт новаяпроблема: что делать с машиной? Уничтожить программу подчистую — задача не излёгких. Отпустить — рано или поздно «Дип-проводник» восстановит с ней связь ивыяснит маршрут.

Придётся прибегнуть к помощи самого «Дип-проводника»…

Достаю из кармана коробочку с изумрудным жуком, очки.Командую:

— Неудачник, выходи.

Выбираюсь из машины вслед за ним, швыряю тупое насекомое всалон и захлопываю дверцу. Результат следует незамедлительно.

«Дип-проводник» не очень-то охраняет свои такси, предпочитаямириться с шалостями вроде моих бесплатных и не фиксируемых поездок. Но попыткипроникнуть на свои сервера пресекает безжалостно. Такими примитивнымипрограммками, как «жук», его защиту не преодолеть.

Такси мутнеет и растворяется в воздухе — канал связи былобрублен при первой же попытке «жука» влезть на чужой компьютер.

— Пошли, — тормошу я Неудачника и хватаю его за руку. Еслисейчас в холле сидят посетители, то мы влипли окончательно.

Но нам везёт — никого нет. Даже охранника.

— Это публичный дом, — на всякий случай сообщаю Неудачнику.— Можешь альбомы полистать.

Он качает головой.

— И почему я не удивлён? Идём…

По коридору мы почти бежим. Я ожидаю, что сотрудницы вновьначнут выглядывать из дверей, но царит полная тишина. Вообще никого! Словнобордель вымер.

Толкаю дверь в Викину комнату, уже готовый к тому, что и еёна месте не будет. Неудачник топчется за спиной.

— Тебя можно поздравить, Леонид? — ледяным голосомспрашивает Вика.

В хижине чистенько, словно и не было никакого землетрясения.Не знаю, как другие, а я такой порядок навожу лишь в расстроенных до пределачувствах. На столе появилась маленькая магнитола. Вика переоделась, теперь онав серых джинсах и такого же цвета свитерке.

И ещё, судя по тону, она ждёт объяснений.

— Ты слышала комиссара?

— А кто его не слышал? — Вика встаёт, и я торопливоотступаю. Когда женщина в гневе, мужчине лучше не сопротивляться. — Значит,спас… друга. Он тебя спас, парень?

Неудачник пожимает плечами, улыбается, и Вика слегкасбавляет обороты.

— Как тебя звать?

— Неудачник.

— Ага. Так вот, дружок, не гневи судьбу, постой у окнатихонечко!

Неудачник повинуется, а Вика на??тупает на меня. Ох, не туличность она выбрала — это манера Мадам.

— Значит, спас. Значит, поимел «Аль-Кабар» и «Лабиринт»?

— Вика, они лгут! — торопливо говорю я. — «Варлок-9000» —это локальный вирус, он отвечает требованиям конвенции!

— А про дайвера — тоже лгут? — кричит Вика. И я наконец-топонимаю, что вывело её из себя. — Лгут? Или кто-то другой врёт… другой!

Опыт получения пощёчин у меня небольшой. Держусь за горящующёку, и стою столбом. Неудачник послушно смотрит в окно, но не услышать звукаудара он не мог.

— Дайвер? — продолжает кипеть Вика. — Дайвер? Я, дура, дурачёртова, ещё помощь тебе предлагала! Ты мог мне сказать, что сам — дайвер?

— Нет… — шепчу я.

— Почему? Не веришь мне?

Никогда не поверю, что бог создал женщину из ребра Адама.Нет, как и мужчину — из глины, только совсем другого сорта.

Уж очень разные причины мы находим для гнева.

— Я боялся потерять тебя.

— Вот и… — начинает Вика, и замолкает.

— Нельзя любить человека, который видит глубину без иллюзий.Я знаю, Вика, я пробовал открываться. Это всегда… всегда происходит. Ты сталабы меня ненавидеть. Незаметно. Даже сама не поняла бы, в чём дело…

Я говорю, уже понимая, что всё кончено. Мы можем остатьсядрузьями, не более того. Ни одна женщина в мире не полюбит человека, которыйвидит её лицо мозаикой цветных квадратиков.

— Да, я должен был сказать, — шепчу я. — Сразу. Прости, я несмог. А тебе хватило бы духу признаться, что ты — дайвер?

Вика молчит. В её глазах слёзы, которых на самом деле нет.Между нами стена — отныне и навсегда.

— Нет, — говорит она тихо. — Я тоже не смогла. Я… бояласьтебя потерять.

Кажется, я сошёл с ума.

Только что с того, если я обнимаю Вику, и между нами нетстены…

— Моя работа… из-за неё. Противно, когда всё по настоящему.Я не знаю, почему так получилось… было слишком мерзко… я испугалась, и выпалаиз глубины…

— Мы говорим — вынырнуть…

— Вынырнула…

Неудачник смотрит на горы. Он молодец, он готов простоятьтак целый день.

— Я всегда выныриваю. Потому и беру себе самых уродов, чтомне всё равно…

У меня на губах вопрос, который я никогда не задам. Но Викаотвечает сама:

— Там, у реки, я не выходила. Первый раз в жизни. Правда.