Пускай ждёт.

Нет, мои попытки привести квартиру в порядок результата недали. Застарелый холостяцкий бардак только подчёркивался чистым полом иубранным с глаз долой хламом. Что ж… предстанем во всей красе. Если Вика хотьнемного общалась с хакерами, то не испугается.

Я выключил компьютер. Уже в дверях запоздало вспомнил, чтодаже не попытался прибрать на кухне… нет, хватит, этот подвиг не для меня.

Торопливо закрыв дверь, я вызвал лифт. Пластиковая кнопка,прожжённая сигаретой, едва тлела под пальцем. В лифте почему-то было накурено.

Не так красиво, как в глубине, конечно не так.

Лифт медленно потащил меня вниз, мимо десяти этажей, мимососедей по бетонной коробке, которых я не знал, да и не пытался узнать. Можнопридумывать чужие судьбы, можно грустить и насмешничать над несуществующимилюдьми… Как трудно узнать их — живых и настоящих. Сделать хоть шаг навстречу.

Может быть, Вика не прилетит? Передумает, в последний мигощутив то же, что и я — нельзя смешивать два мира воедино?

Я представил, как стою в аэропорту. Нелепая фигура, беглециз виртуального мира, выползший в мир живых. Бледная незагорелая морда, одежда,не требующая утюга, красные, как у наркомана, глаза. И появляется Вика,красивая и стройная, модно одетая… или нет, может быть и хуже. Появляетсясутулая очкастая девушка в мешковатом платье и плащике позапрошлогодней моды…

Что хуже — бог знает…

Я тихонечко застонал, заранее переживая наш общий позор ивзаимное разочарование. Двери лифта как раз разошлись, и маленькая девочка сэрделем на поводке испуганно отступила на шаг.

Ну вот, даже дети шарахаются…

Я протиснулся мимо жизнерадостного пса и побрёл вниз.

— Доброе утро! — тихо сказала девочка вслед.

Отвык я здороваться…

— Доброе утро, — сказал я, запоздало улыбнувшись, и выскочилиз подъезда.

Почему-то я уверен, Неудачник не забыл бы поздороваться. Онбы ещё потрепал эрделя по загривку, и пёс шлёпнулся бы на пол от удовольствия.

У меня хватало сейчас денег, можно было даже гордо поехать ваэропорт на такси, но спешить не хотелось. Боялся я этого ожидания, ох какбоялся… Я позавтракал у какого-то ларька гамбургерами, разогретыми, но явнонесвежими. Хотелось пива, но под снисходительным взглядом продавца я решилсялишь на лимонад.

Автобус, идущий в аэропорт, был почти пустым. Какая-тосонная компания с огромными баулами, очень ярко, под очередные требования моды,раскрашенные девчонки. Я стоял сзади, глядя на уползающую ленту дороги.

Может не ехать…

Без четверти десять автобус остановился у аэропорта. Явыполз из него с оптимизмом приговорённого к казни, постоял под моросящимдождичком, прежде чем пройти в здание.

Может, погода нелётная…

В аэропорту было тепло и шумно. Носились вокруг родителейвозбуждённые предстоящим полётом дети, угрюмо пёрли свои тюки челноки, очередьлегко одетых граждан тянулась к регистрации на какой-то южный рейс. Я изучил номерарейсов на табло — отложенных не было.

Может, Вика не полетела…

За последние полчаса сели четыре самолёта. Вика моглаприлететь из Ташкента, из Риги, из Хабаровска, из Москвы… А если она назначилавремя встречи с запасом, то в её распоряжении — вся Россия и почти всёзарубежье.

Я побрёл к справочному бюро. Там стояло несколько человек,но ни одна женщина на Вику не походила. Это я почувствовал с первого взгляда.

Все лица — такие разные. Столько некрасивых, столько усталыхи озабоченных. Этого нет в глубине, и может быть — зря…

Прислонившись к стене, я ждал. Полчаса — моя неизменнаяпоблажка женской необязательности… Но для Вики сделаю исключение, буду ждатьчас. Или два. Прирасту к этой стене, пока милиция не отлепит.

Сейчас бы хороший ноутбук, с радиомодемом. Прогнатьдип-программу, нырнуть, прочесать все файлы авиакомпаний…

Я закрыл глаза.

Глубина лежала передо мной.

Чёрный бархат, бездонная пропасть, пронизанная разноцветныминитями. Маленький шарик Земли, примерившей новый наряд. Глубина ждала. Я виделискры самолётов, взлетающих и заходящих на посадку, водовороты информации,перерабатываемой компьютерами, видел далёкие здания Диптауна. Потянуться — иоказаться там. Мне больше не нужны машины.

Где-то рядом, прямо в аэропорту, кто-то использовалкомпьютер не по назначению. Входил в глубину. Я на миг встал за его спиной,посмотрел его глазами.

Это мой мир.

Щедрый и безграничный, шумный и безалаберный. Человеческий.Он станет лучше, изменится вместе с нами, только надо верить в это. Не блуждатьв лабиринтах, когда выход рядом. Не влюбляться в отражения, если рядом живыелюди.

И, может быть, следующий гость глубины не станетединственным Неудачником, не умеющим стрелять в людей.

Я вышел из сети. На электронных часах сменились цифры —ровно десять.

— А где красная роза?

Это было страшнее всего — повернуться и посмотреть на Вику.Труднее, чем все подвиги в виртуальном мире…

Она была именно той девушкой, которую я рисовал. Той, чтоулыбалась мне с экрана по утрам. Той, что жила в моих снах.

Только волосы чуть светлее, а стрижка чуть короче, и глазане смеются — они испуганные… как и у меня сейчас. Но это моя Вика. Перепуганнаянасмерть девушка, в джинсах и лёгкой курточке, с сумкой через плечо.

Мы оба жили в своих настоящих телах, погружаясь в глубину.Лучшая в мире маска — собственное лицо.

— Эту розу ещё растят, — говорю я.

Вика чуть-чуть расслабляется.

— Я боялась… вдруг ты пообещаешь её нарисовать.

— Нет уж, — шепчу я. — Хватит нарисованных цветов…

Я беру её за руку. Мы постоим так секунду, глядя друг другув глаза.

Прежде чем пойти домой.