Вот только голос, голос у него не тот. Так может унижатьсяпрославленный актёр в трагической роли…

— Ты представить не можешь, — говорит Дибенко, — сколько силя на это положил! Чем рискнул… положением в совете директоров «Аль-Кабара»,агентами в «Лабиринте»… Ты не поймёшь, вы, в России, до сих пор не понимаете… Ая ведь тебя расколол! Отследил канал! Я знаю, кто ты! Леонид, я знаю твой адресв Диптауне! Компания «Поляна», квартира сорок девять. Ты в моих руках! Инастоящий адрес узнать могу! Но я ведь не угрожаю! Я прошу… будем вместе!

Словно время пошло по кругу — уже не Гильермо, а ДмитрийДибенко протягивает мне руку.

— Они не могут понять, — шепчет он. — Всё, что угодно.Пришельцы из параллельных миров, инопланетяне, машинный разум… Нет этого!Ничего нет, кроме нас! В дне вчерашнем, и в дне будущем — только мы!

Я понимаю…

— Можно верить, а можно смеяться, — Дибенко ударяет кулакомпо несчастному памятнику. — Но единственное, что не имеет границ — это время.Компьютерная сеть живёт и будет жить, и память об этом пареньке переживёт всехнас! Информация не имеет границ во времени. Неудачник, он заглянул в прошлоечеловечества. Из того прекрасного далёка, до которого нам не дожить, избудущего Земли — он шагнул в детство виртуального мира. Ну пусть, пусть мыбезобразны и дики! Но хоть что-то он может сказать? Дать нам… веру…

— Дмитрий, но почему? Почему ты так решил?

— Потому что знаю! — Дибенко заглядывает мне в глаза. — Немог я случайно создать дип-программу! Это всё равно, что с завязанными глазамистрелять — и попасть в тысячу мишеней подряд! Я никакой не гений, я обычныйчеловек. Просто там, в будущем, решили создать виртуальность. Может быть, этобыло предопределено. Может быть, им просто нужен был плацдарм… смотровая площадка,чтобы заглянуть в наш мир. И я стал… пером в чьей-то руке…

— Плацдарм? — переспрашиваю я. — Плацдарм — это война.

— Да! А на войне надо убивать… и брать пленных.

— Ты знаешь, сколько есть версий о Неудачнике?

— Да.

— Если он не из будущего? А из другого мира?

— Пусть! Тогда — тем более! Он в нашем мире, и здесь — нашизаконы! Мы должны понять, кто он.

Да чего, собственно, он хочет от меня?

Смотрю на Дибенко — дрожащие губы, усталые глаза,неряшливый, опустившийся вид. Чего он добивается? Чтобы я передумал? Сдал емуНеудачника? Да это в любом случае — не в моих силах. Мы только потратим время…

Время…

Он знает моё имя и адрес. Знает, где я живу в виртуальности.

Даже сумел отследить меня у Ромки.

А теперь тянет время.

Я отшатываюсь, бросаюсь к калитке. Дибенко смотрит мневслед, не пытаясь помешать. Только на лице появляется улыбка — довольная улыбкаактёра, отыгравшего роль и вслушивающегося в аплодисменты.

Такси проносится мимо — словно моя поднятая рука большеничего не значит в Диптауне. Я дёргаюсь вслед машине, вновь машу рукой…

Бесполезно.

Это в??йна.

Как Дибенко смог отсечь меня от транспортной сети Диптауна?Может быть, у него и там пай?

Но ведь я теперь не нуждаюсь в «Дип-проводнике»…

Уже знакомое ощущение, когда город вокруг схлопывается,превращается в схему. Парю над городом, тянусь сквозь расстояние, сквозь чужиекомпьютеры — к своему дому.

И ударяюсь в стену.

Я вижу дом, населённую вещами многоэтажку — но внутрьпроникнуть не в силах. Что-то изменилось в самом пространстве.

Делаюсь реальным — не в самом здании, а рядом, на тротуаре.

Дом пылает.

Не пожар, скорее невиданная иллюминация. Стены меняют цвет ияркость, каждая песчинка сияет как драгоценный камень. Дом — как нелепыйпрямоугольный бриллиант под лучом прожектора.

И люди, очень много людей. Мундиры городской формыбезопасности, охранники «Лабиринта», стражники «Аль-Кабара»… Кольцо оцеплениявокруг дома, снайперы с винтовками, автоматчики за прозрачными щитами, парящиев воздухе стрелки с реактивными ранцами. Я возник внутри оцепления, и сотнястволов мгновенно нацеливается на меня.

Пауки договорились и раскинули паутину сообща.

— Леонид! Поднимите руки и приближайтесь! — раскатываетсянад улицей голос. За стеной охраны, в радужных отсветах иллюминации — группалюдей. Урман, Вилли, Человек Без Лица, комиссар Джордан Рейд.

Надо же!

Какая честь для меня! Куда податься бедному дайверу?Официальные и неофициальные властители глубины сошлись у его дома!

— Леонид, медленно приближайтесь! — повторяет Рейд. Егоголос эхом отдаётся вдоль улицы.

По крайней мере, они стараются соблюсти видимостьзаконности. Операцию проводит полиция.

Иду, под прицелами стволов, под надзором сотен компьютеров,каждый мой шаг взвешен и оценен, каждый байт информации течёт под незримымприсмотром…

Охрана впереди расступается, пропуская меня. Гильермоотводит взгляд. Урман — который на самом деле лишь секретарь Урмана, ехидно улыбается.Дибенко, вновь надевший свою туманную маску, бесстрастен.

Обращаюсь к Рейду, игнорируя их всех.

— Что происходит?

— Вы обвиняетесь в незаконном проникновении в чужоеинформационное пространство, в применении оружия, повлекшем значительныйматериальный ущерб, в сокрытии информации, жизненно важной для Диптауна, —чеканит Джордан. — Вы задержаны для выяснения обстоятельств.

— А в чём обвиняется мой дом? — спрашиваю я. Но Рейда спозиций не сбить:

— Проводится поиск улик.

Оглядываюсь на пылающее здание. Поиск? Как бы не так.Консервация. Заморозка. Перенасыщение каналов информацией. Сможет ли Неудачникотразить атаку — или даже его сил не хватит?

— Я сдаюсь, — говорю я. — Признаю все обвинения. Прошупрекратить… это.

Джордан качает головой. С лёгким сочувствием во взгляде, нос непреклонной решимостью.

— Не пытайтесь скрыться в реальность, — предупреждает он. —Мы запросили «Интерпол» о вашем физическом аресте.

Накатывает страх — лишая воли, гася силы. Может быть там, внастоящем, за моей спиной уже стоят угрюмые омоновцы в чёрных матерчатыхмасках?

Настоящая тюрьма, настоящий допрос — это не азартвиртуальных схваток. Это гнилой матрас, баланда, чей рецепт неизменен состалинских времён, зарешеченное окошко, и не обезображенный интеллектомконвоир.