— Директор в Южной Америке.

— Извини. Я не могу этого сделать. — Скрестив нагруди руки, он вышел из ее кабинета.

Мидж горящими глазами смотрела ему вслед.

— О нет, можешь, — прошептала она. И, повернувшиськ «Большому Брату», нажатием клавиши вызвала видеоархив.

«Мидж это как-нибудь переживет», — сказал он себе,усаживаясь за свой стол и приступая к просмотру остальных отчетов. Он несобирается выдавать ключи от директорского кабинета всякий раз, когда Миджпридет в голову очередная блажь.

Не успел он приняться за чтение отчета службы безопасности,как его мысли были прерваны шумом голосов из соседней комнаты. Бринкерхоффотложил бумагу и подошел к двери.

В приемной было темно, свет проникал только сквозьприоткрытую дверь кабинета Мидж. Голоса не стихали. Он прислушался. Голосазвучали возбужденно.

— Мидж?

Ответа не последовало.

Бринкерхофф подошел к кабинету. Голоса показались емузнакомыми. Он толкнул дверь. Комната оказалась пуста. Пуст был и вращающийсястул Мидж. Звуки шли сверху. Он поднял глаза на видеомониторы, и у негозакружилась голова. Одна и та же картинка смотрела на него со всех двенадцатимониторов наподобие какого-то извращенного балета. Вцепившись руками в спинкустула, Бринкерхофф в ужасе смотрел на экраны.

— Чед? — услышал он голос у себя за спиной.

Обернувшись, Бринкерхофф начал всматриваться в темноту. Миджкак ни чем не бывало стояла в приемной возле двойной двери директорскогокабинета и протягивала к нему руку ладонью вверх.

— Ключ, Чед.

Бринкерхофф покраснел до корней волос и повернулся кмониторам. Ему хотелось чем-то прикрыть эти картинки под потолком, но как? Онбыл повсюду, постанывающий от удовольствия и жадно слизывающий мед с маленькихгрудей Кармен Хуэрты.

Беккер пересек зал аэропорта и подошел к туалету, с грустьюобнаружив, что дверь с надписью CABALLEROS перегорожена оранжевым мусорнымбаком и тележкой уборщицы, уставленной моющими средствами и щетками. Он перевелвзгляд на соседнюю дверь, с табличкой DAMAS, подошел и громко постучал.

— Hola? — крикнул он, приоткрыв дверь. — Conpermiso?

Не дождавшись ответа, он вошел.

Типичная для Испании туалетная комната: квадратная форма,белый кафель, с потолка свисает единственная лампочка. Как всегда, одна кабинкаи один писсуар. Пользуются ли писсуаром в дамском туалете — не важно, главное,что сэкономили на лишней кабинке.

Беккер с отвращением оглядел комнату. Грязь, в раковинемутная коричневатая вода. Повсюду разбросаны грязные бумажные полотенца, луживоды на полу. Старая электрическая сушилка для рук захватана грязными пальцами.

Беккер остановился перед зеркалом и тяжело вздохнул. Обычнолучистые и ясные, сейчас его глаза казались усталыми, тусклыми. Сколько я ужетут кручусь? Однако считать ему не хотелось. По профессиональной привычкепоправив съехавший набок узел галстука, он повернулся к писсуару.

Он подумал, дома ли Сьюзан. Куда она могла уйти? Неужелиуехала без меня в «Стоун-Мэнор»?

— Эй! — услышал он за спиной сердитый женскийголос и чуть не подпрыгнул от неожиданности.

— Я… я… прошу прощения, — заикаясь, сказал Беккери застегнул «молнию» на брюках.

Повернувшись, он увидел вошедшую в туалет девушку.Молоденькая, изысканной внешности, ну прямо сошла со страниц журнала«Севентин». Довольно консервативные брюки в клетку, белая блузка без рукавов. Вруке красная туристская сумка фирмы «Л.Л. Белл». Светлые волосы тщательно уложены.

— Прошу меня извинить, — пробормотал Беккер,застегивая пряжку на ремне. — Мужская комната оказалась закрыта… но я ужеухожу.

— Ну и проваливай, пидор!

Беккер посмотрел на нее внимательнее. К ней как-то не шлосквернословие — как неуместны сточные воды в хрустальном графине. Но,приглядевшись, он убедился, что она вовсе не такая изысканная особа, как емупоказалось вначале. Веки припухли, глаза красные, левая рука у локтя — вся вкровоподтеках с синеватым отливом.

«Господи Иисусе, — подумал он. — Наркотикивнутривенно. Кто бы мог подумать?»

— Проваливай! — крикнула она. — Вон!

Беккер совсем забыл о кольце, об Агентстве национальнойбезопасности, обо всем остальном, проникшись жалостью к девушке. Наверное,родители отправили ее сюда по какой-то школьной образовательной программе,снабдив кредитной карточкой «Виза», а все кончилось тем, что она посреди ночивкалывает себе в туалете наркотик.

— Вы себя хорошо чувствуете? — спросил он, пятяськ двери.

— Нормально, — высокомерно бросила она. — Атебе здесь делать нечего.

Беккер повернулся, печально посмотрев в последний раз на ееруку. Ты ничего не можешь с этим поделать, Дэвид. Не лезь не в свое дело.

— Ну же!

Беккер кивнул. Уже в дверях он грустно улыбнулся:

— Вы все же поосторожнее.

— Сьюзан? — Тяжело дыша, Хейл приблизил к ней своелицо.

Он сидел у нее на животе, раскинув ноги в стороны. Егокопчик больно вдавливался в низ ее живота через тонкую ткань юбки. Кровь изноздрей капала прямо на нее, и она вся была перепачкана. Она чувствовала, как кее горлу подступает тошнота. Его руки двигались по ее груди.

Сьюзан ничего не чувствовала. Неужели он ее трогает? Она несразу поняла, что он пытается застегнуть верхнюю пуговицу ее блузки.

— Сьюзан, — позвал он, задыхаясь. — Ты должнапомочь мне выбраться отсюда.

Она ничего не понимала. Все это было лишено всякого смысла.

— Сьюзан, ты должна мне помочь! Стратмор убилЧатрукьяна! Я видел это своими глазами!

Его слова не сразу дошли до ее сознания. Стратмор убилЧатрукьяна? Хейл, видимо, не догадывается, что она видела его внизу.

— Стратмор знает, что я это видел! — Хейлсплюнул. — Он и меня убьет!

Если бы Сьюзан не была парализована страхом, она бырасхохоталась ему в лицо. Она раскусила эту тактику «разделяй и властвуй»,тактику отставного морского пехотинца. Солги и столкни лбами своих врагов.

— Это чистая правда! — кричал он. — Мы должныпозвать людей на помощь! Нам обоим грозит опасность!

Сьюзан не верила ни единому его слову.