лидерам Южной Америки считать, что можно двигаться в том же направлении, что и Чили, и получить все сразу, у нас будут проблемы. Я хочу поработать над этим и над отношениями с военными — вложить больше денег. Что касается экономики, я ему хочу сказать без обиняков. ‹…› Мы будем вести себя очень спокойно, очень вежливо, но мы устроим им такое, что станет убедительным сигналом и Альенде, и прочим… Нельзя допустить, чтобы у Латинской Америки осталось впечатление, будто подобное сойдет им с рук{521}.

После вступления Альенде в должность Белый дом интенсифицировал свои и так тесные отношения с Бразилией, которая воспринималась им как противовес угрозе, которую представляла Чили. Бразилия в то время находилась в еще более яростной оппозиции Альенде, чем Соединенные Штаты, и призывала США активнее участвовать в событиях в Южной Америке, раз уж у них общие цели.

В 1971 г., когда стараниями бразильских военных в стране начали «исчезать» диссиденты, диктатура Медиси помогла свалить правительство в Боливии и сделать диктатором правого генерала Уго Бансера. Имеются свидетельства того, что Бразилиа и Вашингтон поддерживали августовский путч деньгами и помощью.

Несколько месяцев спустя проходили выборы в Уругвае. Казалось, может победить тяготеющая влево коалиция «Широкого фронта» (Frente Amplio), поэтому Бразилия выдвинула войска к границе и тайно вмешалась в ход голосования. Власти передали победу действующей Партии Колорадо (Colorado Party) правого толка{522}.

В самом конце 1971 г. Медиси встретился в Вашингтоне с Никсоном. Бразильский лидер сообщил президенту, что его диктатура поддерживает контакт с чилийскими армейскими офицерами и работает над свержением Альенде. Он сказал: «Не следует игнорировать ситуацию в Латинской Америке, которая может в любой момент привести к взрыву». Медиси заверил, что Бразилия могла бы помочь поднять «миллион» кубинских беженцев на борьбу против Кастро, и попросил Штаты более активно действовать в Южной Америке. Причиной тут был не страх, будто русские что-то замышляют, — наоборот. Согласно подкрепленному документами свидетельству, Медиси заявил, что «он не верит, что Советы и Китай заинтересованы в оказании какой бы то ни было помощи коммунистическим движениям этих стран, поскольку считают, что коммунизм придет сам собой вследствие неблагополучия и нищеты в этих странах».

Иными словами, этих двоих беспокоил не международный коммунистический заговор. Проблемой являлись их собственные опасения, что Советы и Китай могут оказаться правы. Обездоленные жители соседних с Бразилией стран могли выбрать коммунизм совершенно самостоятельно, и их нужно было остановить.

Медиси произвел на Никсона огромное впечатление. Он в частном порядке сказал Госсекретарю Уильяму Роджерсу, что хотел бы, чтобы Медиси «правил всем континентом». Перед отъездом генерала из Соединенных Штатов Никсон провозгласил на прощальном банкете тост: «Куда идет Бразилия, туда последует и Латинская Америка»{523}.

В том же году в Соединенных Штатах бывший посол Говард Джонс опубликовал книгу мемуаров об Индонезии «Достижимая мечта» (The Possible Dream), где размышлял о неудачах американской политики в Азии. Она не вызвала особого резонанса. Мир в это время переживал очередную антикоммунистическую бойню. Коммунистическая партия Судана, крупнейшая из оставшихся после эпохи Бандунга коммунистических партий (в 1960-х гг. она была третьей по численности после индонезийской и иракской, но эти две уже были уничтожены), попыталась поднять восстание против нового правящего режима, стремившегося покончить с ней. После провала восстания правительство Джафара Нимейри ликвидировало оппозицию: был отдан приказ «уничтожать каждого, что утверждает, будто существует Коммунистическая партия Судана». Это также не вызвало на Западе особого резонанса{524}.

Операция «Джакарта»

В ходе сотрудничества бразильского правительства с правыми силами в Чили слово «Джакарта» получило новое применение. В обеих странах название индонезийской столицы теперь обозначало одно и то же.

Согласно документам, собранным бразильской Комиссией по установлению истины, Operação Jacarta — операция «Джакарта» — это название секретной части плана уничтожения. Как показали свидетели, опрошенные после падения диктатуры, Operação Jacarta могла являться частью Operação Radar (операции «Радар»), направленной на разрушение структуры Бразильской коммунистической партии. Целью Operação Jacarta было физическое устранение коммунистов. Достижение этой цели требовало массовых убийств — как в Индонезии. До начала операции диктатура применяла насилие в отношении явных мятежников. Operação Jacarta представляла собой секретный план распространения государственного террора на всех членов коммунистической партии, действующих в открытую — через участие в гражданских общественных группах или посредством СМИ{525}.

Бразильская общественность услышит словосочетание «Operação Jacarta» лишь через три года, но в Чили слово «Джакарта» пришло самым что ни на есть явным образом.

Вокруг Сантьяго, особенно в восточной части города — на холмах, где жили преуспевающие люди, кто-то начал писать на стенах послание. Оно имело несколько вариантов: Yakarta viene, Jakarta se acerca, что означает «Джакарта грядет».

Иногда писали просто «Джакарта».

События в Индонезии на протяжении многих лет являлись частью правого дискурса. На них многократно ссылался Юрай Домич Кущенич, хорватский антикоммунист, публиковавшийся в таких правых изданиях, как El Mercurio, и поддерживавший тесный контакт с Patria y Libertad с 1970 г.{526} Это, пожалуй, самый значительный пример.

Первая надпись «Джакарта», подразумевающая угрозу, появилась в январе 1972 г. в выпуске El Rebelde, официальной газеты MIR. Первая страница вопрошала «Что такое Джакарта?», а внутри номера было напечатано фото с этим словом, намалеванным на стене. В маленькой заметке «Индонезийский путь чилийских фашистов» (La Vi̇́a Indonesia de Los Fascistas Chilenos) газета попыталась объяснить, что означает это послание. Коммунистическая партия Индонезии играла активную роль в «независимом прогрессивном» государстве, как вдруг — почти мгновенно — от ее членов осталось лишь «море крови»{527}. В тот момент не все левые знали, что случилось в Индонезии, и идея о волне насилия казалась здесь неправдоподобной.

Вторая статья о Джакарте вышла в феврале 1972 г. в молодежном журнале Коммунистической партии Ramona. В ней утверждалось, что правое крыло выработало так называемый план «Джакарта», полученный от Дэвида Рокфеллера или Агустина Эдвардса (владельца El Mercurio). «Чилийские крайне правые хотят повторить бойню, — объяснялось в статье. — Что конкретно это означает? У террористов есть план, заключающийся в том, чтобы убить весь Центральный комитет коммунистической партии, верхушку Социалистической партии, национальных руководителей Единого профцентра трудящихся Чили (Central Unitaria de Trabajadores de Chile), лидеров общественных движений и всех видных деятелей левого крыла». Статья была опубликована 22 февраля, подписана Карлосом Бергером, членом коммунистической партии, спорившим с Кармен Херц о тактиках левого движения и значении бойни в Индонезии, когда та еще училась в Чилийском университете{528}. Карлос и Кармен Херц были теперь женаты.

Настенные росписи были популярным средством политической борьбы в Сантьяго в начале 1970-х гг. Со стороны левых коллективы добровольцев покрывали городские поверхности сложными композициями — молодые художники, создатели этих фресок, вдохновлялись творчеством знаменитых мировых монументалистов, таких как мексиканец Диего Ривейра, а также автохтонной чилийской культурой мапуче. Что касается правых,