– Предупреждаю вас, Офелия, наш разговор еще неокончен, – пригрозил Мэтт, когда они свернули к дому.

– Понимаете, я ведь вовсе не собиралась этимзаниматься. Все случилось как-то само собой, – извиняющимся тоном сказалаона. – Просто меня уговорили попробовать разок, и мне страшно понравилось.Может быть, и вам стоит поучаствовать в одной из наших вылазок, чтобы вы смоглисвоими глазами убедиться, что все не так страшно, как вам кажется, –подмигнула она.

На лице Мэтта отразился неподдельный ужас.

– Знаете, я все-таки не такой храбрый, как вы, моядорогая! Или не настолько сумасшедший. Я бы умер со страху, честноеслово! – откровенно заявил он.

Лицо Мэтта заметно побледнело, и Офелия от души засмеялась.На душе у нее вдруг стало удивительно легко. Сказать по правде, сама она какраз не испытывала ни малейшего страха. Не испугалась она и в тот раз, когдаобкурившийся наркоман наставил на них обрез. Конечно, ей бы и в голову непришло рассказать об этом Мэтту. Наверняка он тогда, отбросив последниесомнения, попросту посадил бы ее под замок, и никакие уговоры ему бы непомешали.

– Это вовсе не так страшно, как вы думаете, –терпеливо повторила она. – Знали бы вы, с какими трагедиями иной разприходится сталкиваться – просто слезы наворачиваются на глаза! Ах, Мэтт, вы быне поверили!

– Меня куда больше волнуют не ваши слезы, а страх, что кому-топридет охота всадить пулю вам в голову! – Грубо, конечно, зато чертовскиверно, подумал про себя Мэтт. Он уже и не помнил, когда так боялся за кого-то.Кажется, в последний раз это случилось, когда Салли объявила, что намеренавзять детей и переехать в Окленд. И вот сейчас в душе Мэтта крепла уверенность,что Офелии угрожает страшная опасность. Почему-то он почти не сомневался, чтоее непременно убьют. И готов был на что угодно, лишь бы не допустить новойбеды. Ближе Офелии и Пип у него сейчас никого не было. Он не переживет, если сними что-нибудь случится.

Они вернулись домой, и Мэтт разжег в камине огонь. Перед темкак уехать, Офелия помогла ему перемыть оставшуюся после ленча посуду. Потомони долго сидели, молча глядя на огонь. Наконец Мэтт поднял голову и посмотрелей в глаза.

– Не знаю, что может заставить вас отказаться от вашейбезумной затеи, Офелия, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы васпереубедить.

Ему не хотелось пугать Пип, поэтому Мэтт Предпочел больше неговорить на эту тему, но с его лица весь день не сходило угрюмое ивстревоженное выражение. Даже усаживая их в машину, Мэтт не улыбнулся – толькосказал, что обязательно приедет поздравить Пип с днем рождения. Доторжественного события оставалась всего неделя.

– Извини, что проболталась, мамочка, – сокрушеннопокачала головой Пип. Лицо у нее было расстроенное. Офелия мельком глянула надочь, и на губах у. нее появилась понимающая улыбка.

– Все в порядке, милая. Я сама не люблю ничегоскрывать.

– Неужели это и в самом деле так опасно, как говоритМэтт? – забеспокоилась Пип.

– Конечно, нет. – Пытаясь успокоить дочь, Офелиявдруг поймала себя на том, что сама начинает потихоньку верить в то, чтоговорит. Собственно говоря, она не обманывала Пип – она и в самом делечувствовала себя в полной безопасности. – Естественно, каждому из насприходится думать об осторожности, но ведь это нормально. И пока все в порядке.Насколько я знаю, не было еще случая, чтобы кто-то серьезно пострадал. Все мынадеемся, что так будет и дальше.

Немного успокоившись, Пип вскинула на мать глаза.

– Надо было так и объяснить Мэтту! Знаешь, мне кажется,он и в самом деле боится за тебя.

– Да, я очень тронута, честное слово. Он явнобеспокоится о нас с тобой, – кивнула Офелия. – Беда в том, что вжизни полно опасностей. Без риска ты просто ничего не добьешься.

– Мне нравится Мэтт, – тихонько шепнула Пип. Онаговорила это уже несколько дней назад, отметила про себя Офелия. Всю дорогу додома она молчала, размышляя о том, когда же в последний раз кто-то беспокоилсяо ней, старался ее защитить? Тед? Нет, Теду бы такое и в голову никогда непришло. А уж в последние годы он и вовсе почти не обращал внимания на жену. Мужбыл слишком занят своими научными изысканиями, чтобы волноваться о ней…впрочем, тогда и особого повода не было. Да и вообще, насколько она помнила, всемье за всех волновалась только она одна. В особенности за Чеда, после тогокак он в первый раз попытался покончить с собой. А вот Тед не беспокоился дажетогда. Он вообще почти все время был погружен в собственные мысли. Офелиявидела его отношение… но все равно любила его.

В тот же вечер Пип позвонила Мэтту поблагодарить за то, чтоон вытащил их на побережье. Они поболтали немного, потом он попросил позвать ктелефону Офелию. Услышав, что Пип зовет ее, Офелия даже струсила немного. Нопотом все-таки взяла трубку.

– Знаете, я тут думал о том, что вы мне рассказали. И вконце концов решил, что страшно зол на вас, – прошипел Мэтт на другомконце провода, и Офелия со страхом поняла, что он и в самом деле в бешенстве. –Ваша идея – полное безумие, с какой стороны ни посмотри, в особенности дляженщины в вашем положении, с ребенком на руках! Вас нужно показать психиатру!Или отправить на занятия к психоаналитику!

– Мой психоаналитик и посоветовал мне поработать в Центре, –невозмутимо возразила Офелия.

На другом конце трубки послышался сдавленный стон:

– Вот как? Ну, тогда ему явно не приходило в голову,что вы попроситесь в эту вашу «скорую помощь». Наверняка бедняга решил, что вампридется разносить кофе, или скатывать бинты, или… ну, не знаю, чем они еще тамзанимаются. – Конечно, Мэтт прекрасно знал, чем занимаются сотрудникиЦентра. Он очень внимательно прочитал статью, которую привезла с собой Офелия.Просто он разозлился так, что даже не думал, что говорит.

– Послушайте, со мной ничего не случится. Даю вамслово.

– Вы не можете обещать этого, Офелия, – ни мне, ниПип. Вы понятия не имеете о том, что может с вами случиться завтра.

– В общем, вы правы. Но с таким же успехом я могуугодить под автобус. Или умереть в собственной постели от сердечного приступа.В жизни вообще ничего нельзя предугадать заранее, понимаете, Мэтт? И вы этознаете так же хорошо, как я.

Теперь Офелия придерживалась куда более философскихвзглядов, чем раньше, до той трагедии, что унесла с собой ее мужа и сына. Нижизнь, ни смерть больше не внушали ей такого страха, как прежде. Офелия успелауже понять, что смерть – нечто такое, что просто невозможно предугадать. И ужтем более предупредить.

– Ну, это маловероятно, вы же сами понимаете. Голос уМэтта был расстроенный, и через пару минут, попрощавшись, он повесил трубку. УОфелии и в мыслях не было отказаться от своих ночных вылазок, и Мэтт эточувствовал. Ему не удалось ее переубедить. И теперь он просто не знал, чтоделать. Всю неделю страх за Офелию не давал ему покоя. Приехав, чтобыпоздравить Пип с днем рождения, он едва дождался, когда девочка отправится впостель, и тут же снова заговорил об этом.