– Послушайте, Мэтт, все совсем не так страшно, как тугпишут, – безмятежно улыбнулась Офелия. Сейчас она с радостью придушила быПип за ее длинный язык, но поздно.

Впрочем, можно было заранее предполагать, как отреагируетМэтт, услышав подобную новость. Честно говоря, Офелия и сама понимала,насколько рискованна такая работа. Взять хотя бы случай на этой неделе, когданакачавшийся «дурью» наркоман наставил на них обрез. Хорошо, что Боб нерастерялся и быстренько утихомирил его, заставив убрать оружие. К несчастью,они даже не имели права отобрать его! Подобный случай заставил Офелию сновавспомнить о том риске, которому они подвергались во время своих ночных вылазок.

Конечно, глупо утверждать, что его нет, когда оба они знали,что это неправда.

– К тому же мои напарники обладают отличнойподготовкой. Двое из них – бывшие полицейские, оба прекрасно владеют приемамирукопашного боя, а третий вообще служил в отряде «морских котиков».

– Мне плевать, кто ваши напарники, – упрямонабычился Мэтт. – Но кем бы они ни были, вряд ли они могут гарантировать,что с вами ничего не случится. Офелия, будьте же благоразумны, наконец! Инойраз достаточно доли секунды, чтобы произошло несчастье, тем более на улице.Впрочем, что я вам рассказываю – вы ведь сами там были. И потом вы просто неимеете права рисковать собой! – Мэтт бросил многозначительный взгляд всторону Пип. Вздохнув, Офелия предложила прогуляться по берегу.

Они вышли из дома. Мэтт с расстроенным видом последовал заОфелией. Пип, свистнув Муссу, помчалась вдоль берега, а Мэтт с ее матерьюнеторопливо побрели вслед за ней. Мэтт едва дождался, чтобы Пип отбежала всторону, и вновь вернулся к разговору.

– Вы не имеете права этим заниматься, – начал он,лихорадочно пытаясь подобрать доводы поубедительнее. – Конечно, я не могууказывать вам, что можно и что нельзя, и очень жаль, что не могу, потому чтотогда я бы просто запретил вам это делать. Это же чистой воды самоубийство!Нет, у меня просто слов нет! Как вы могли, Офелия?! Ведь у Пип, кроме вас,никого нет! Но даже если забыть об этом, представьте, что будет, если вас, кпримеру, ранят? Да что я говорю – ночью на улице может случиться все, чтоугодно! Офелия, умоляю вас, откажитесь! – Лицо Мэтта выглядело крайневстревоженно.

– Мэтт, уверяю вас, я тоже знаю, что это опасно. –Офелия старалась, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее. – Но разветолько это? А плавать под парусом, по-вашему, не рискованно? Тем более водиночку. Подумайте сами, и вы согласитесь, что я права. И потом, клянусь, мненичуть не страшно. Люди, с которыми мне приходится работать, прекрасно знаютсвое дело, на них можно положиться. Так что, в сущности, я ничем не рискую.

Она говорила правду… ну, почти. Дело в том, что, пока онабегала вслед за Бобом, таская пакеты с лекарствами и чистой одеждой, у неепопросту не было времени думать об опасности. Однако, судя по выражению лицаМэтта, убедить его ей не удалось. Во всяком случае, глаза у него сделалисьзлющие.

– Нет, вы точно сошли с ума, – с несчастным видомзаявил он. – Будь я кем-то из ваших близких, уж я бы заставил васотказаться от этой авантюры. Или попросту запер бы вас в комнате, пока вы необразумитесь. К несчастью, я не имею на это права. А эти ребята… они что,спятили?! Взять с собой абсолютно не подготовленного человека, да еще женщину!Безобразие! Никакого чувства ответственности! Какое они имеют право подвергатьопасности вашу жизнь?! – Он уже почти кричал. К счастью, ветер относил егослова в сторону. Пип вместе с Муссом, одинаково счастливые, умчались вперед.Девочка весело хохотала, а пес, обезумев от радости, гонялся за чайками изаливисто лаял на крабов. Но Мэтту сейчас было не до них. – Господи, спасии помилуй, да они такие же сумасшедшие, как и вы, Офелия! – рявкнул Мэтт.Сейчас он готов был своими руками придушить разом всех сотрудников Центра.

– Послушайте, Мэтт, я взрослый человек. Я сама решаю,что мне делать и чем заниматься. Поверьте, если я почувствую хоть малейшуюопасность для себя, я тут же брошу это дело.

– Да, конечно, – если только будете еще живы!Дьявольщина, как вы, взрослый человек, можете поступать так безответственно?! Авам не приходило в голову, что тогда может быть уже слишком поздно? Нет, простоушам своим не верю! Это какое-то безумие, честное слово! – Мэтт был внесебя от злости. По его мнению, Офелия окончательно рехнулась, что ввязалась втакое предприятие. Конечно, риск – благородное дело, он согласен с этим. Но причем тут она? А как же Пип? Если с Офелией случится беда, что будет с девочкой?

– Если что-то случится со мной, – веселоподмигнула Офелия, стараясь отвлечь его от грустных мыслей, – вамостанется только жениться на Андреа, и тогда вы с ней станете опекунами Пип. Вотмалыш Уилли обрадуется!

– Очень смешно! – грубо буркнул Мэтт, в точностикак когда-то Тед. Это было так не похоже на Мэтта, что Офелия даже слегкаопешила. И не сразу сообразила, что просто он волнуется за нее, а злится толькопотому, что чувствует свою беспомощность. – Не воображайте, что я это такоставлю, – предупредил он, когда они уже шли к дому. – Я неуспокоюсь, пока не заставлю вас отказаться от вашей безумной затеи. Работайте ввашем Центре, но, ради Бога, днем! А ночные эскапады оставьте сумасшедшимковбоям, по которым никто не заплачет, если они сложат там голову!

– Между прочим, один из «сумасшедших ковбоев» – вдовецс тремя детьми, – невозмутимо перебила Офелия. Взяв Мэтта под руку, оназаставила его сбавить шаг, и они медленно двинулись вдоль берега.

– Тогда он еще глупее, чем я думал, – отрезалМэтт. – Или ему просто надоело жить. Не знаю, может быть, если бы у меняумерла жена, оставив меня с тремя детьми, я бы тоже мечтал о том, чтобыпоследовать за ней. Перестаньте, Офелия! Иначе я с ума сойду от беспокойства. Уменя не будет ни одной ночи спокойной, если я стану думать, что, может быть, вэто самое время вы бродите по каким-то трущобам! Умоляю вас, бросьте это! Радивашей же собственной безопасности и спокойствия Пип! – «И моего», –едва не добавил Мэтт, но вовремя прикусил язык.

– Зря Пип вообще рассказала вам, – ничуть нерассердилась Офелия.

Мэтт безнадежно покачал головой.

– Слава Богу, что сказала. Иначе я бы так ничего и незнал, – проворчал он. – Послушайте, Офелия, пообещайте мне, чтоподумаете над моими словами. Хорошо?

– Ладно, обещаю. Но честное слово, Мэтт, все не такстрашно, как вы думаете. Уверяю вас, если мне что-то не понравится, я тут жеоткажусь. Все дело в том, что пока мне это нравится, понимаете? И вы зрясчитаете моих напарников сумасшедшими. Уверяю вас, они очень благоразумны.

Офелия решила умолчать о том, что во время ночных рейдов имчасто приходится разделяться. И случись какому-нибудь отморозку пальнуть вкого-то из них из ружья или ударить ножом, помощь вряд ли подоспеет вовремя,учитывая, что ни у одного из них нет оружия. Все, что им оставалось, –быть начеку; впрочем, каждый из них и так это знал. Они могли рассчитыватьразве что на собственную изворотливость, добрую волю тех, кому они помогали, даеще милость Божью. Они знали, что ходят по лезвию ножа, только об этом непринято было говорить. Но Мэтту вовсе не обязательно все знать, решила Офелия.У него и без того хватает проблем.