— Неужели вы ей верите? — спросила Надежда ссарказмом. — Ведь эта женщина органически неспособна говорить правду. Язнаю ее всего несколько минут, а уже поняла это!

И вы думаете, что у нас, в России, до сих пор крепостноеправо? Что можно продавать людей? Да какие родители, если они не окончательноопустились, согласятся отдать своего ребенка даже и за большие деньги? Всегораздо проще и страшнее. Там, в России, ваша мадам Зет предлагает одинокимженщинам с красивыми детьми подыскать обеспеченного мужа в Европе. Все оченьпросто — если похитить одного ребенка, то нужно фальшивые документы оформлять,чтобы его в Европу вывезти, а тут — сами мамаши своих детей привозят! У властейникаких подозрений. Думаю, что те деньги, которые она якобы платит за детей,ваша мадам просто присваивает, а платит только за билеты на самолет, да и то водин конец. Здесь она отдает детей вам, а куда она девает женщин — спросите унее самой. Может, продает их на Ближний Восток, а некоторых и просто убивает…Пока вы тут в своем нацистском инкубаторе создаете «человека будущего», этабандерша за вашей спиной наладила торговлю живым товаром!

— Ложь! — снова завопила мадам Зет.

— Повторяетесь, дорогая! — ответила Надежда иснова повернулась к хозяину:

— Чтобы проверить мои слова, вам достаточно снятьтрубку и узнать, прибыла ли позавчера рейсом из Петербурга в аэропорт Шарль деГолль Анна Шипова с сыном Никитой пяти лет. Этого ребенка только что доставилисюда, а мать в Антибе погрузили на катер… Я прекрасно понимаю, почему дляпополнения вашего питомника вы используете детей из России. Попробовали бы выхоть одного ребенка раздобыть в благополучной Европе! Какой бы тут шумподнялся! Ваше имение разнесли бы по кирпичику. Но учтите, творец новогочеловека, что этими делишками уже заинтересовался Интерпол. Думаю, что к этомучасу сообщников мадам Зет уже взяли с поличным, Анну Шипову освободили, и оназахочет найти своего сына. Так что эта крутая дамочка и вас подведет подмонастырь.

Мадам Зет стояла, боясь пошевелиться, поскольку Герман привсяком ее движении демонстрировал огромные белые клыки. В глазах злодейки былатакая ненависть, что если бы взгляд мог убивать, Надежда не протянула бы инескольких секунд.

— Вот как, — задумчиво протянул господинграф, — вы очень подвели меня, дорогая. Мне казалось, что я разбираюсь влюдях… Что ж, приходится признать свою ошибку.

Он включил мотор кресла, подъехал вплотную к мадам Зет,посмотрел ей в глаза и сказал:

— Дайте мне руку, дорогая, я хочу с вами проститься.

Теперь лицо брюнетки было искажено не ненавистью, а страхом.Она протянула хозяину дрожащую руку, он взял ее запястье. Только сейчас Надеждазаметила, что на руках господина графа надеты черные кожаные перчатки.

Мадам Зет попыталась выдернуть руку, но хозяин сжал еекисть, как в тисках. Глаза злодейки округлились, она истошно вскрикнула. На ееруке шевелилось что-то темное и страшное…

Господин граф выпустил руку женщины, взял двумя пальцамискорпиона, сделавшего свое дело, и, подъехав к аквариуму, выпустил его ксобратьям.

Мадам Зет неподвижно стояла посреди комнаты, поднесяужаленную руку к лицу и глядя на нее опустошенными неживыми глазами. Затем оназашаталась и упала, крича и корчась от невыносимой боли. Господин графравнодушно смотрел на ее мучения. Переведя взгляд на Надежду, он сказал:

— Это очень болезненная смерть. Но она будет мучитьсянедолго, не больше пяти минут.

Я признателен вам за то, что вы открыли мне глаза, но боюсь,что вы слишком много знаете, и поэтому представляете опасность для меня и моегодела…

— Ваше дело проиграно! — прервала егоНадежда. — И ради Бога, помогите этой женщине, смотреть на ее мучениябесчеловечно!

— Вряд ли мое дело проиграно, — спокойно возразилхозяин замка. — Вы не представляете, какие у меня возможности. Не толькофинансовые. Моим планам сочувствуют многие очень высокопоставленные люди. А кее преступлениям я не имею никакого отношения… Я только воспитываю детей,воспитываю их здоровыми морально и физически.

Умирающая женщина на полу издала еще один ужасный вопль изатихла. Ее остекленевшие глаза уставились в потолок. Надежда в ужасе смотрелана человека в инвалидном кресле. Как ни отвратительна была ей мадам Зет, но тохладнокровие, с которым он расправился со своей подручной, вызывало еще большееотвращение.

И вдруг она увидела над его плечом на изголовье креслакакое-то движение.

— Что это… — проговорила Ирка вполголоса, и тут Надеждапоняла: возле шеи господина графа, изогнув хвост, готовый к смертельному удару,сидел огромный скорпион.

Потеряв дар речи. Надежда протянула руку, указывая наядовитое создание, но старый фанатик не смотрел на нее, она была ему уженеинтересна, его глаза смотрели в светлое будущее белого человека, которое онпостроит своими руками…

И тут скорпион нанес свой удар.

Господин граф закричал как раненый зверь.

Судорожно дернувшись, он нечаянно нажал кнопку на своемкресле, и мотор заработал.

Кресло, увеличивая скорость, выкатилось на террасу, сразгона пробило невысокую балюстраду и рухнуло на каменные плиты перед входом взамок.

В наступившей тишине вдруг раздался истерический смех.Надежда обернулась. Посреди комнаты стояла Ирка Моисеева-Ларош, в продолжениивсей предшествующей сцены державшаяся тише воды ниже травы, и смеялась.

— Ирка, ты что? — окликнула Надеждаподругу. — Ирка, опомнись!

— Ой, не могу, — Ирка продолжала смеяться. —Ну, Надька, в следующий раз, когда приедешь в гости, придется оформлять страховку,как от стихийного бедствия. Нет, ну мы с тобой прокатились на Лазурный берег,незабываемая поездочка получилась.

— Ты подожди, — остановила ее Надежда, —развлечения еще не закончились. К нам, кажется, поднимаются гости.

Действительно, на лестнице гремели шаги быстро поднимающихсялюдей. Надежда, отпихнув застывшую в ступоре мадам Ларош, подбежала к двери изаперла ее поворотом массивной бронзовой ручки. Почти в ту же секунду на дверьпосыпались частые и тяжелые удары. Голоса, в которых удивление смешивалось сяростью, кричали что-то по-французски, а потом среди них раздался хриплыйрусский голос:

— Открывайте, сволочи! Сейчас двери разнесем!

— Я им верю, — безнадежно сказала Надежда, —разнесут.

— И что же нам теперь делать? — робко спросиламадам Ларош, глядя на свою решительную подругу, как на волшебницу.

— Черт его знает! — растерянно отозвалась Надежда.

— Ну придумай что-нибудь!

— Что я могу придумать? Нам поможет только чудо…

И тут чудо свершилось.

Послышалось ровное гудение мотора, и в небе над поместьемпоявился вертолет с опознавательными знаками французской полиции.