Рита села на кровати и закрыла глаза от подступившейслабости. Потом все же решилась и оглядела комнату еще раз. Над кроватью виселораспятие, на столике стоял глиняный кувшин с веткой цветущего кустарника. Окнобыло открыто, но забрано витой красивой решеткой.

Дверь приоткрылась, и вошла женщина средних лет — впрочем,относительно француженок никогда не поймешь сколько им, — в простомоткрытом платье.

— Где я? — с трудом спросила Рита по-французски.

Женщина улыбнулась и произнесла громко, словно разговаривалас глухой.

— Вы — в больнице. Вы очень ушиблись.

Возможно, сотрясение мозга. Вечером придет один человек ивсе вам объяснит. А пока вам нужен покой.

Она дала Рите воды и какую-то таблетку и вышла из комнаты.Рита тотчас выплюнула таблетку, но воду выпила всю. Женщина вернулась, неся наподносе завтрак. Рита вспомнила, что больше суток ничего не ела, и набросиласьна еду.

«Врет она все про сотрясение мозга, — подумала она,когда женщина унесла поднос, — тогда тошнило бы очень, аппетита не былобы. А у меня даже слабость после еды прошла».

Хорошо бы еще покурить, чтобы лучше думалось. Но, похоже,больным здесь курить не полагается, а просить Рита не станет — пусть думают,что ей очень плохо. Она откинулась на подушку и прикрыла глаза, будто дремлет.

Итак, вчера ночью кто-то схватил ее, потерявшую сознание отудара, и притащил сюда, в этот дом. Но это не арабы — те бы отнесли ее обратнона катер.

Рита вспомнила, что человек окликнул ее по-русски, и это ейочень не понравилось. Может, это был рыжий мосье Поль? Но он в сговоре сарабами…

Ей сказали, что она в больнице, но место, где Ританаходится, совсем не похоже на больницу. Больше того, эта женщина тоже непохожа на медсестру. Улыбается, а глаза настороженные. Окно в комнате открыто,но на нем — решетка. Рита больше чем уверена, что, если она захочет отсюдауйти, ее просто так не выпустят. И куда идти, а главное — в чем? Ритавспомнила, что когда она прыгнула с катера в море, на ней были толькотрикотажная майка и трусики. Теперь на ней — белая больничная рубашка: Да-а, хотьв этом южном городе на женщинах очень мало одежды, все же люди удивятся, еслиона побежит по улице в длинном белом балахоне, как привидение…

Рита рывком вскочила с кровати и подбежала к шкафчику в углукомнаты. Там лежали стопка постельного белья, полотенца, а на нижней полке — очудо! — чисто выстиранные ее майка и трусики. Больше в шкафу не былоничего подходящего. Рита мигом переоделась, запихнула стопку белья под одеялона кровати, чтобы создать видимость крепко спящего человека, и босиком подбежалак двери. Дверь, к счастью, не скрипнула, и Рита осторожно выглянула в коридор.Там никого не было, но из дальнего его конца, очевидно из кухни, доносилисьзвяканье посуды и шум льющейся воды. На цыпочках Рита пробежала по коридору иоткрыла дверь, которая, по ее расчету, вела на задний двор. Расчет оказалсяверен — на заднем дворе стоял большой красный автомобиль, и какой-то невысокийузкоплечий юноша, почти мальчик, насвистывая, поливал его из шланга. Рита теньюскользнула за его спиной в гараж. Мальчишка был в синем рабочем комбинезоне, ав углу за дверью висели его джинсы. Они оказались Рите почти впору — толькоремень потуже затянуть. Но вот ботинки.., ботинки у этого малорослого были чутьне сорок третьего размера. В кармане джинсов лежали какие-то деньги, и Рита безколебаний взяла все. В конце концов, никто не просил их ее похищать, пустьтеперь пеняют на себя.

Пока мальчишка закручивал кран и убирал шланг, Ритапробежала по дворику и открыла маленькую калитку. Хоть на улице было оченьчисто, все же босиком идти как-то несподручно и в первом попавшемся магазинчикеона купила себе пару самых дешевых тапочек.

Но что же делать дальше, раздумывала Рита, шагая помаленьким кривым улочкам, которые, как в любом южном городе, неуклонноспускались к морю. Одна, без денег и документов, в совершенно незнакомомгороде… Ее паспорт остался у арабов, а также все деньги и швейцарские золотыечасы. Обратный билет на самолет, кажется — у Надежды Николаевны, но что-то сней сейчас происходит? Интересно, заявила она в полицию, что Рита пропала?

Так или иначе без полиции в этом деле не обойтись. Ритарешила обратиться в полицейский участок и заявить там, что ее похитили.

Рассказать подробно про арабов и про катер.

В конце концов, она не сделала ничего плохого, кроме того,что украла джинсы и несколько франков у мальчишки. Так она все вернет, когда ейвернут ее деньги.

На улице было полно легко одетых, праздно гуляющих людей, иэто означало, что море близко. Где-то тут, на Лазурном берегу, загорала в своевремя ее сестра. Здесь проводит последние счастливые дни несчастная Анна сосвоим сыном.

Рита не заметила, как миновала полицейский участок, потомучто при мысли о Ляльке на глаза навернулись слезы. Однако когда из дверейвыскочил и бросился вслед за ней симпатичный молодой мужчина в голубой рубашке,Рита встрепенулась.

— Стой! — вполголоса бормотал мужчинапо-русски. — Стой, глупая, туда нельзя!..

Он схватил ее за руку, и тут ее осенило.

Голубая рубашка была с коротким рукавом, и вот чуть понижелоктя Рита заметила родимое пятно в виде звездочки. Это был тот самый человек,который спас ее в Санкт-Петербурге, когда после побега ее чуть не задавилинасмерть люди из агентства. Рита узнала родимое пятно. Но вместо того чтобыостановиться и потребовать объяснений, она впала в панику, потому что ейпоказалось, что человек этот следит за ней от самого Петербурга. Она вырваларуку и рванулась вперед, к набережной.

Кривая улочка снова повернула под немыслимым углом, ивпереди показалось расплавленная бирюза Средиземного моря.

От этого ослепительного голубого сияния Рита на мгновениезажмурилась, и в этот момент чьи-то сильные руки схватили ее за плечи.

— Стоять! — раздался над самым ее ухом яростныйкрик. — Только пошевелитесь, и я вышибу этой суке мозги!

С перепугу Рита поняла все. Как подтверждение этой угрозы,она почувствовала щекой металлический холод. Не надо было иметь семи пядей волбу, чтобы понять: это был ствол револьвера. Рита попыталась, скосив глаза,разглядеть напавшего на нее человека, но увидела только сильную смуглую руку,которая обхватила ее поперек туловища, да почувствовала запах дешевого вина,чеснока и жареной рыбы…

Этот запах она запомнила на всю жизнь. Так пахло вфургончике, который перевозил ее из Парижа в Антиб, так пахло в каюте, котораянесколько часов была ее тюрьмой. Стараясь не шевелиться, она огляделанабережную. Набережная была почти безлюдна, а все те, кто находился на ней,играли в какую-то странную игру: продавец мороженого прятался за своейтележкой, негр, только что торговавший сувенирными голубями, залег за невысокимкаменным ограждением, молодая мать, секунду назад катившая по мостовой коляску,сидела на корточках, прикрывшись опрокинутой коляской как щитом, — и какни странно, ребенок не плакал. Еще несколько человек прятались за импровизированнымиукрытиями, и у каждого из них в руках было оружие.