— Полтора часа могли спать! — ворчала Ирка.

Наконец вышел рыжий мосье Поль, держа в руках два чемодана.

— Ирка! — зашептала Надежда. — Они выходят свещами! Чувствую я, развязка близка…

На ребенке по случаю открытия пляжного сезона был надеткостюмчик с Микки Маусом, на его маме — открытый сарафан в яркий цветочек,который, надо думать, неплохо смотрелся бы в деревне Онучкино у колодца, но вАнтибе выглядел несуразно.

«Не по вредности характера так думаю, а из жалости!» — вздохнулаНадежда.

Они долго петляли по узким кривым улочкам южного города.Надежда любовалась белоснежными домами, на встречных женщинах чем ближе к морю,тем меньше было одежды.

И вот в один прекрасный момент море раскинулось передглазами.

— Господи, и вправду лазурное! — в полном восторгевоскликнула Надежда.

Пассажиры серого «фольксвагена» завтракали на открытойтеррасе с видом на море, подруги же жевали в машине бутерброды с тунцом,запивая их «пепси-колой».

— Я так долго не выдержу, — обреченно промолвилаИрка.

— Терпи, мадам Ларош! Расслабилась тут на французскиххарчах, лопай что дают! — прикрикнула Надежда.

— Надька, ты — великий инквизитор, —констатировала подруга. — Торквемада. И зачем я тебя пригласила в гости?

— Спокойно, они идут на пляж!

Удостоверившись, что мосье Поль пристроил своих спутников напляже, подруги заскочили в маленький магазинчик, торгующий пляжными товарами,после чего, слегка его опустошив и переодевшись, почувствовали себя значительнободрее.

Мосье Поль сфотографировал маму с ребенком, усадил подзонтиком и удалился, улыбаясь как людоед.

— Ирка, они пока никуда не денутся. Давай проследим заэтим подозрительным мосье!

— Я иду обедать! — В голосе подруги Надеждауловила такую непреклонную решимость, что смирилась.

Однако, пока Ирка парковала машину, Надежда успелабыстренько смотаться вслед за мосье Полем и увидела, что тот присел за столикомв небольшом кафе недалеко от пляжа, причем место выбрал не на открытой террасе,а внутри, где по жаркому времени не было ни души, кроме разве что скучавшегобармена за стойкой. Надежда села за столик на террасе и время от временизаглядывала в окно, чтобы выяснить, какого же черта этот мосье там ждет.

Через некоторое время появился не черт, а весьма приличныймужчина плотного сложения с коротко стриженными седоватыми волосами.

«Размножаются, как инфузории, — неодобрительно подумалаНадежда, — за всеми не уследишь…»

Мосье Поль произнес несколько слов — спокойно, по-деловому,после чего махнул рукой в сторону пляжа. Седой понимающе кивнул и в своюочередь что-то сказал.

— Надя, ты что здесь сидишь? — раздался Иркинголос. — Тут не пообедаешь.., только кофе и напитки.

— Тише ты! — прошипела Надежда. — Вот быузнать, о чем они говорят… Ты по губам не понимаешь?

— Нет, не понимаю, так что зря ты туг отсвечиваешь, ещезаметят.

Надежда вняла голосу рассудка и позволила увести себя вресторан.

После того, как были съедены суп из морских ежей, рагу изморских гребешков и с некоторым испугом — печень морского черта в сметане ивыпита бутылка отличного белого бургундского урожая 89 года, дамы расслабилисьи вышли из ресторана в благодушном настроении. Они не спеша двигались в сторонуморя, как вдруг их с двух сторон обступили какие-то молодые люди в цветастыхгавайских рубашках.

— Пардон, мадам, — залопотал один, вежливо, нотвердо беря Надежду под локоть, — позвольте пригласить вас… — И он ужеподталкивал ее к большой белой машине, неизвестно как очутившейся рядом.

— Хелп! — немедленно заорала Надежда. —Спасите! — И пнула «гавайскую рубашку» под коленку.

— Тихо, тихо, — раздался сзади шепотпо-русски, — не нужно шуметь. Это не похищение, это Интерпол.

— Почем я знаю? — в запале ответила Надежда.

Ирка в это время бурно обсуждала что-то с двумя «гавайскимирубашками».

— Надя, это и правда Интерпол, — в полномудивлении сказала она.

— И что им от нас надо? — Надежда все еще былаочень агрессивна.

— Чтобы вы не мешались под ногами, — пояснилрусский голос.

Надежда наконец разглядела говорившего.

Такой симпатичный мужчина, в меру загорелый, одет в белыебрюки и голубую рубашку с короткими рукавами.

— Кому это мы мешаем? — Надежде очень хотелосьоставить за собой последнее слово.

— Сейчас не время для расспросов, — напомнил тип вголубой рубашке, — садитесь в машину, мы отвезем вас к комиссару.

Комиссар — весь в белом — был похож как две капли воды налюбимого артиста Лино Вентуру, и Надежда сразу же почувствовала к нему полноедоверие. Однако комиссар был очень сердит. Он долго отчитывал дам строгимголосом, и даже выскочил из-за стола и бегал по кабинету. Ирка шепотомпереводила Надежде:

— Мы, оказывается, вмешались в очень серьезнуюоперацию. Они давно наблюдают за этой преступной шайкой и как раз сейчас будутбрать их с поличным. А мы тут следили за ними по-дилетантски, могли спугнуть, иоперация бы сорвалась.

— Но в чем же там дело? Чем занимается преступнаяшайка?

— Они похищают женщин и продают их в арабские страны.Вывозят на катере морем…

— Вот как… — протянула Надежда. — А дети?

Но комиссар только глянул сердито и не стал отвечать навопросы.

Один из «гавайцев» послушал свой сотовый и сообщил, чтооперация скоро начнется.

— Он уже отвел их на катер.

— Кого отвели?

— Женщину с ребенком. Отвел этот рыжий, мосье Поль, какон себя называет.

— Все ясно, — проговорила Надежда, — с катераона уже не вернется. Вот и вся любовь.

Счастливое замужество кончилось, не успев начаться… Я васочень прошу, — повернулась она к русскому сотруднику, — разрешите нампосмотреть. А потом мы ответим на любые ваши вопросы.

— Любопытная вы очень, — недовольно протянултот. — Ну ладно, только — не высовываться и близко не подходить!

— Что вы, у нас бинокль есть, мы близко неподойдем! — обрадованно закричала мадам Ларош и потянула Надежду к машине.

Рита открыла глаза, потому что теплый солнечный лучпробрался сквозь занавеску и щекотал ей лицо. Не поднимая головы, Ритаогляделась. Комнатка была маленькая, но очень уютная. Простые беленые стены, измебели — Ритина кровать, столик у окна и небольшой шкаф в углу.