Отворилась входная дверь, и на пороге замка появился высокийпожилой человек с густыми седыми бакенбардами. Один из подростков — очевидно,их командир — обратился к этому человеку тоном хорошо вышколенного солдата.Ирка быстро переводила.

— Господин Себастьян, группа семь во время тренировкина местности задержала двух посторонних. Посторонние пытались вступать вконтакт на низшем языке. Сестра Моника не проявила должной твердости и тожеиспользовала низший язык.

— Хорошо, — ответил Себастьян, —возвращайтесь на полигон, продолжайте тренировку. Сестре Монике пройти штрафныепрепятствия.

После этого он повернулся к задержанным женщинам и на почтибезупречном русском языке сказал им:

— Добро пожаловать, дамы! Мы вас ждали.

Он распахнул дверь, пропустил женщин вперед и, вынув изкармана мягкой кожаной куртки небольшой плоский пистолет, резким отрывистымголосом скомандовал:

— Вперед!

Войдя в замок, подруги оказались в большом прохладном холле.Пол был вымощен в шахматном порядке черными и белыми плитами, в углу стоялдекоративный рыцарь с алебардой. Из холла вели в разных направлениях четыредвери.

— Сюда! — Господин Себастьян указал пистолетом нанизкую дверь в углу, возле рыцаря.

Мадам Ларош, опасливо оглядываясь на провожатого,направилась к двери. Надежда замешкалась, внимательно осматривая помещение.

— Шевелись, старая кляча! — рявкнул господинСебастьян.

«Ах ты, мерзавец, — подумала Надежда, — этих словя тебе ни за что не прощу! Ты меня не знаешь, но ты меня еще узнаешь, и оченьскоро!»

С преувеличенной медлительностью она подошла к двери. МадамЛарош уже открыла ее и шагнула в темный коридор. Вдруг Надежда истошнозавопила:

— Мышь! — и шарахнулась в сторону декоративногорыцаря. Оказавшись рядом с ним, она ловким пинком сделала железному крестоносцуподножку. С жутким грохотом рыцарь повалился на подбежавшего к месту действиягосподина Себастьяна. Этот невоспитанный мужлан охнул и упал на пол, подмятыйцентнером высококачественного металлолома. Надежда наклонилась над поверженнымврагом, убедилась, что он лишился сознания, и мстительно проговорила:

— Это меня ты посмел назвать старой клячей? На себяпосмотри, вот тебе! — и изо всей силы пнула его ногой в кроссовке.

Потом она развернулась, увидела в проеме двери Ирку,изумленно наблюдавшую за развитием событий, и крикнула ей:

— Скорее бежим! Только не в эту дверь, раз он нас хотелвести туда — значит, нам туда не надо!

Она пересекла холл, распахнула высокую резную дверь надругой стороне и побежала по полутемному коридору. Подруга едва поспевала заней, но, хотя и дышала тяжело, сумела восторженно проговорить:

— Ну, Надька, ты даешь! Как ты его.., рыцарем! Простосупермен.., или супервумен!

— Спрашиваешь! — гордо ответила на бегу Надежда.

По обе стороны коридора было множество закрытых дверей, ноНадежда не решалась открыть какую-нибудь из них. Наконец коридор уперся вкрутую металлическую лесенку. Неожиданно из-за последней двери выскочилакрасивая, довольно молодая женщина и, шагнув к Надежде, на чистейшем русскомязыке воскликнула:

— Слава Богу, вам удалось убежать! Скорее за мной, япокажу вам единственный выход из этого гадюшника!

С этими словами незнакомка нервным жестом поправила густыетемные волосы и побежала вверх по лестнице. Надежда, крайне удивленнаяпоявлением неожиданной союзницы, тем не менее двинулась следом.

— Как хорошо, что вы появились здесь! — Брюнетка,продолжая подниматься по лестнице, обернулась к Надежде и снова тем жехарактерным жестом поправила волосы. — Может быть, и мне вместе с вамиудастся сбежать из этого вертепа! Вы не представляете, какие здесь ужасныелюди!

Женщины поднялись на лестничную площадку второго этажа.Дождавшись запыхавшуюся мадам Ларош, брюнетка подтолкнула обеих русских дам когромной двустворчатой двери из резного дуба, распахнула эту дверь со словами:«Сюда, сюда, скорее сюда! Это единственный выход!» — и как только подруги вошлив эту дверь, прошла следом и захлопнула ее за собой.

Женщины оказались в огромном кабинете, обставленном темнойантикварной мебелью.

По стенам, за стеклами книжных шкафов, тускло отсвечивалипозолоченные корешки старинных книг. В глубине кабинета за огромным столомкрасного дерева, сидел седой мужчина с яркими пронзительными голубыми глазамина смуглом морщинистом лице.

Закрыв за собой дверь и встав возле нее за спиной у подруг,брюнетка снова поправила волосы и совершенно другим голосом — сухим инасмешливым — повторила:

— Вы не представляете, какие здесь живут люди! Вот,например, господин граф… Господин граф, позвольте представить вам нашихневежливых гостей из России. Сначала пришли, не спросив разрешения, потомхотел?? уйти, не попрощавшись…

Надежда тяжело вздохнула и сказала, обернувшись к своейподруге:

— Ну надо же так поглупеть — попалась в такуюэлементарную ловушку. Вот, Ирка, что делает с людьми самоуверенность!Обрадовалась, что так ловко разделалась с Себастьяном, — и моментальнопоглупела.

— Что там случилось с Себастьяном? спросил недовольнымголосом хозяин кабинета.

— Эти взбесившиеся домохозяйки уронили на негорыцарские доспехи, — поспешно доложила брюнетка.

— Стареет Себастьян!

— Вот как! — воскликнула Надежда. — Кажется,здесь все говорят по-русски! Чувствую себя просто как дома.

— Господин граф говорит на восемнадцати языках, —невозмутимо сообщила брюнетка, — и в силу своей воспитанности предпочитаетс каждым человеком общаться на его родном языке.

А поскольку мы с вами русские…

Надежда бросила на нее презрительный взгляд и проговорила:

— Не хочется иметь с вами ничего общего.

— Стоп, стоп, дамы! — Хозяин кабинета недовольнопостучал по столу. — Прекратите пустые препирательства. Мадам Зет, объяснитемне, кто эти женщины и как они оказались в Эдеме…

— Эдем! — воскликнула Надежда. — Так я идумала! А вы, должно быть, воображаете себя Саваофом!

На загорелом лице хозяина выражение спокойнойзаинтересованности сменилось раздражением и злостью. Послышалось негромкоегудение мотора, и кресло, в котором он находился, выехало из-за стола иподъехало к гостям.

Надежда увидела, что господин граф сидит в инвалидном креслена колесах с небольшим пультом управления. Ноги его были укутаны пледом.

Уставившись на Надежду своими пронзительными голубымиглазами, он прошипел:

— Никому не позволено насмехаться надо мной, моимипланами и моим детищем! Вы рискуете познакомиться с безжалостными малютками!