Его послание мне ясно. Сейчас он не в состоянии мыслить здраво. Он согласится с любым моим решением.

– Мы в игре, – говорю я.

– Отлично! – Губы Гао Цю растягиваются в широчайшей улыбке, на одной щеке играет ямочка, в точности как у Ичжи, отчего меня опять прохватывает озноб.

Мы с Шиминем скрепляем контракт отпечатками своих пальцев. Моя рука дрожит так же, как и его, но документ, по сути, пустая формальность. Гао Цю слишком влиятелен, наш статус тоже уникален. Если нас не устроит что-то в его поведении или его что-то не устроит в нашем, то все эти юридические формальности не сыграют никакой роли.

– Итак, договор подписан! – Гао Цю хлопает в ладоши. – Выпьем в ознаменование, что ли?

Нас с Шиминем клинит. Служанка поворачивает сервировочный столик так, чтобы графин оказался под рукой, и вынимает хрустальную пробку.

Я выпрямляюсь в своем кресле на колесах, сверкаю извиняющейся улыбкой.

– Ах, мы бы с удовольствием, но… – Бросаю взгляд на Шиминя. – Дорогой, кажется, доктора говорили, что тебе не следует больше пить, потому что это повредит восстановлению твоего ци, не правда ли?

Памятуя, что сталось с матерью Ичжи, я должна изобразить тот тип женственности, который нравится Гао Цю. Одной только услужливости недостаточно, женщина должна еще показать, что она счастлива пресмыкаться.

– Ерунда! – Гао Цю хватает бронзовый бокал, в который служанка наливает напиток. – Тут же одна капля! Какой от нее вред?

Шиминь начинает что-то говорить, но служанка уже направляется к нам с графином в руке. Свет фонарей кружит в резном хрустале.

– Одна капля может переполнить чашу. – Мое внимание мечется от Шиминя к Гао Цю и обратно. Намертво приклеиваю улыбку к губам. – Я просто не уверена, что это хорошая мысль.

Служанка наливает сверкающий, булькающий напиток в бокал, стоящий напротив Шиминя. Запах алкоголя ударяет мне в нос, я задыхаюсь. Но на Шиминя этот запах действует бесконечно хуже.

Вижу по глазам, что туго натянутый поводок его воли лопнул. С его лица спадает напряжение.

– Нет, это ничего. Всего один бокал…

Мои пальцы, словно когти, впиваются в узкий рукав его униформы.

– Но доктора…

Он вырывает руку, стараясь не глядеть на меня.

– Всего один раз!

Служанка наполняет и мой бокал.

– Вот и прекрасно! – Гао Цю встает, стул со скрипом отъезжает по лакированному полу. Он поднимает бокал. – За наше плодотворное сотрудничество!

Шиминь повторяет его жест.

Я делаю то же самое, но – какое несчастье! – задеваю его локоть. Пойло выплескивается на золотую скатерть. Я ахаю как от напускной, так и от реальной боли.

– Ах, прости, дорогой, мои раны…

– Ничего, пилот У, – говорит Гао Цю, однако голос его становится вязким, словно липкая грязь, а лицо мрачнеет. – Не вставайте, ни к чему.

Он вперяет злой взгляд в служанку и указывает ей на беспорядок. Та торопится за свежими скатертями. Я закусываю губу.

– Кажется, сама Вселенная предостерегает тебя, дорогой. – Я снова сжимаю руку Шиминя. – Тебе надо заботиться о восстановлении ци. Было бы жаль, если бы из-за этого что-то пошло не так в следующей битве. Гао-цзун, я с удовольствием выпью за нас обоих.

– Ладно. – Гао Цю медленно подмигивает мне. – Если уж Вселенная предостерегает…

О небо. Я вызвала его неудовольствие.

Остается надеяться, что барыш, который я ему принесу, сотрет этот эпизод из его памяти.

Я забираю у Шиминя наполовину пустой бокал, чтобы тот больше не притягивал к себе все его внимание. Доливаю бокал доверху и поднимаю его, глядя на Гао Цю.

– Приятно вести с вами дела, Гао-цзун.

Прикасаюсь губами к краю бокала и делаю глоток. Впервые в жизни я пробую алкоголь, и он обжигает мне горло, словно жидкое пламя, такое же едкое, как и его запах. Закашливаюсь, но принуждаю себя выпить всё до дна.

– Да. Очень приятно. – Гао Цю делает то же самое.

Шиминь неловко опускается на сиденье. Я хватаю собственный бокал, задерживаю дыхание и вливаю в себя содержимое.

Не представляю, как Шиминь пил бутылку за бутылкой этой гадости каждый день. Неудивительно, что его ци-доминанта – Огонь.

– Что ж, с вами, пилот Ли, мы дела закончили. – Гао Цю указывает на свой браслет. – Меня тут гости донимают, куда вы подевались. Ступайте, присоединяйтесь к празднику. Вас там уже заждались.

Шиминь переводит вопросительный взгляд с меня на Гао и обратно, хотя глаза его по-прежнему расфокусированы.

– Нам с пилотом У предстоит еще кое-что обсудить. В Чанъане у меня есть жилье, сдаваемое в аренду, – на случай, если ей захочется переселить свою семью. – Гао Цю произносит это слово с нажимом, словно издевку. – Не думаю, что вам эта тема придется по вкусу, ведь верно?

Глаза Шиминя становятся огромными, мои тоже.

– Ну давайте же, идите повеселитесь. – Гао Цю сверкает слишком лучезарной улыбкой.

Мой страх нарастает. Я смотрю на Шиминя так, будто хочу задержать его взглядом, но Гао Цю, похоже, не оставил нам выбора. Если нам нужна поддержка «великого босса», придется его слушаться.

Я опускаю глаза.

– Благодарю вас, Гао-цзун, – бормочет Шиминь после удушающей паузы. Он снова поднимается со стула и отвешивает легкий поклон. Затем я слышу его удаляющиеся шаги.

Не готовая остаться с Гао Цю один на один, я провожаю Шиминя взглядом. Голова раскалывается. В груди жжет. Даже воздух, который я выдыхаю, огнеопасен. Как бы мне хотелось, чтобы это мгновение в преддверии ада растянулось на целую вечность! Но Шиминь выходит из комнаты, и мне приходится вернуться в настоящее.

Под холодным взглядом Гао Цю я моментально застываю.

– Да ты и правда опасная девочка, пилот У, – врастяжку произносит он, и тон у него теперь совершенно иной. – Куда опаснее, чем я полагал. Угождаешь самолюбию своего парня, в то же время принимая за него все решения? Какая хитрюга.

– Я только хотела поддержать своего партнера, – торопливо отвечаю я. – Он – мое небо и моя земля.

– Вот как? – Гао Цю чуть-чуть наклоняет голову. – А как же мой героический сын? Он тебе кто?

Меня сводит судорога. Изо рта сами собой вылетают слова:

– Студент-стратег Гао и в самом деле оказал огромную помощь, когда мой партнер…

– Кончай прикидываться! – Голос Гао Цю хлещет через стол, словно плеть. – Я знаю все про тебя и моего сына. Еще когда вы были в горах.

Я забываю, как дышать.

Его взгляд становится еще холоднее, еще мрачнее.

– Я вовсе не такой беспечный папаша, как ты воображаешь, пилот У. Мой пятый сын не из тех, кто влюбляется. Интересно, чем ты его околдовала?