– Благодарим за вашу службу! – заплетающимися языками, но с поразительной синхронностью подхватывают гости, сразу становясь дружелюбными, ведь раз Гао Цю так сказал, значит, им тоже можно. Фигуры в брендовой одежде, опершись друг о друга или о балконные перила, поднимают бронзовые бокалы. Знатные дамы, которые, как я слышала, не могут показывать свои лица на публике, потягивают спиртное через металлические соломинки, заводя их под полупрозрачные вуали, закрепленные на ушах вычурными бронзовыми застежками.

– Мой сын – герой! Баофэн Шаойе!

– Баофэн Шаойе!

«Молодой Повелитель Грозы». Похоже, Ичжи больше не будет именоваться «Пятым Молодым Господином». Его широко распахнутые глаза сияют в льющемся из пруда свете, он теребит края рукавов.

Гао Цю быстро сообразил, какой звездный потенциал скрывается в Ичжи, после того что тот сделал. Одна его потрясающая фотография стала вирусной. Снятая одновременно со вспышкой молнии, она запечатлела Ичжи как раз в тот момент, когда он приложил ладонь к клюву Красной Птицы: волосы треплет буря, мокрый рукав задрался до локтя, глаза и меридианы ци полыхают золотом. Отважный молодой человек стоит на вершине самого могучего бастиона страны и отдает свою силу гигантскому металлическому монстру – самой светлой надежде Хуася.

Гао Цю тут же публично признал Ичжи своим сыном, даже послал ему в подарок халаты, расшитые золотыми молниями вместо более привычных Ичжи мотивов бамбука.

– Вы сможете пообщаться с моими почетными гостями сразу же после того, как мы с ними кое-что обсудим, – объявляет Гао Цю участникам вечеринки. – А пока наслаждайтесь лучшими в Хуася угощением и напитками!

Еще один залп раздирающих глотку криков восторга. Кто-то поджигает батарею петард. Мои барабанные перепонки едва не лопаются, двор наполняется дымом. Ракеты со свистом улетают в ночь и взрываются между звезд, будто ядра хундунов.

Служанки провожают нас по извилистому мостику через пруд. Я включаю моторчик своей коляски, но Ичжи хватается сзади за рукоятки.

Он не осмеливается что-либо сказать, но я читаю тревогу в его глазах. Они говорят: «Остерегайся моего отца».

У меня не было иллюзий относительно мотивов Гао Цю. В отличие от стратегов из Центрального штаба, он помогает нам отнюдь не из горячего стремления к справедливости. Он рассчитывает лоббировать нас только затем, чтобы нажиться на нашей славе. Полагаю, вытаскивая нас из приграничья, он потратил немалую сумму, потому что он заявляет нам: с этого момента, чтобы подтолкнуть командование и Мудрецов к одобрению плана контрнаступления, он будет использовать только ту прибыль, которую мы ему принесем. Он не потратит больше ни единого юаня из своего состояния на новые взятки.

Существуют, правда, ключевые игроки, такие как Ань Лушань, которых не купишь ни за какие деньги, но ведь ни для кого не секрет, что связи Гао Цю простираются в глубины преступного мира. Уверена, он владеет и более действенными инструментами убеждения, чем деньги.

Наверно, за пользование этими средствами нужно заплатить определенную цену. Мы с Шиминем должны преодолеть некий порог, чтобы Гао пустил в ход свои самые сомнительные связи. Нам придется доказать ему, что мы достойны такого риска. Чтобы заработать для него как можно больше денег, мы должны отдать ему на откуп все, что касается переделки нашего имиджа.

– Я вижу в вас огромный звездный потенциал, – говорит он, крутя в пальцах длинную палочку для еды с золотыми кончиками. Он сидит напротив нас за круглым столом, уставленным разноцветными яствами, от которых поднимается пар. Большинство блюд я не узнаю. Мягкое медовое сияние, льющееся из-за резных деревянных панелей его личной столовой, освещает лицо Гао.

У меня спину сводит от напряжения, потому что во всем облике Гао Цю я угадываю черты Ичжи. Те же интонации в голосе, только ставшие глубже с возрастом. Те же тонкие черты лица, лишь черная с проседью борода чуть-чуть его огрубляет. Нетрудно представить, как Ичжи становится этим человеком, или, наоборот, вообразить, что этот человек когда-то был заботлив и добр, как Ичжи. И оттого смотреть на Гао Цю особенно страшно.

Этот мир способен превратить в чудовище кого угодно.

– Ли Шиминь. – Гао ставит локоть на золотую скатерть и указывает на моего партнера. Дизайнерское черное одеяние магната сияет блеском тончайшей кожи. – Нам, в общем, не понадобятся особые ухищрения, чтобы создать тебе нужный имидж. Ты и так плохиш из плохишей. Альфа-самец в наивысшем проявлении. Живешь по собственным законам, тебе наплевать, что о тебе думают люди, – и это делает тебя неотразимым. Мужчины хотят быть тобой, женщины хотят быть с тобой.

– Угу, – роняет Шиминь. – Ладно…

Он не смотрит ни на меня, ни на Гао Цю, ни даже на предварительный контракт, лежащий на столе перед нами. Он не сводит глаз с блистающего хрустального графина со спиртным на вращающемся сервировочном столике. Я сжимаю его запястье под столом – оно дрожит от напряжения.

Невеселый смех умирает в моей груди, не прозвучав. Но люди, безусловно, купятся на такой образ. Они воспримут только поверхностный блеск его истинной силы.

Теперь Гао Цю наставляет палец на меня.

– У Цзэтянь. – Он произносит мое имя, будто пробует интригующее новое блюдо. – О да, У Цзэтянь! Вылетела из ниоткуда, как петарда, и сразила этого паршивца Ян Гуана. Фантастический дебют, кстати говоря. Никак не могу выбросить этот момент из головы. «Добро пожаловать в ночной кошмар!» – рычит он, передразнивая меня.

Айя. Почему-то сейчас мне неловко вспоминать о тогдашнем своем вопле на камеры десятка видеодронов.

– А это не было чересчур?..

– Ну что вы, пилот У, люди обожают, когда «чересчур». От пилотов всегда ожидают чего-нибудь эдакого – вот почему из них получаются столь потрясающие знаменитости. По сути, я бы зацепился за слух о лисице-оборотне, вот что стоит раскручивать! Вы – таинственная лисица. Роковая женщина. – Гао Цю пронзает меня взглядом своих завораживающе красивых кошачьих глаз. По его лицу скользят тени от трех золотистых фонариков, висящих над столом. – Женщины будут ненавидеть вас за то, что вы ведете себя с такой властной уверенностью, которой они тоже хотели бы обладать. Мужчины будут ненавидеть вас за то, что вы кружите им головы и увлекаете их туда, куда, как они знают, им не следовало бы идти. Но ненависть будет жечь их с такой силой, что они не смогут отвести от вас взгляд или прекратить говорить о вас. Вы с Шиминем станете самой влиятельной парой Хуася. Вы плохие ребята, но вы плохие самым лучшим образом. – Он разводит руки в стороны, словно предлагая нам что-то невидимое. – Ну, как вам?

Мне не по себе, до того его соображения похожи на мои.

Шиминь задумчиво прикладывает палец к губам, но тут же посылает мне панический взгляд. Под столом он освобождает свою руку из моей, чтобы тут же зажать в ней мои пальцы. Жилы на его шее напрягаются от страшных усилий – он изо всех сил старается не бросать взгляды на графин с выпивкой.