– Остановись! – кричу я громче и трясу его. – Ты еще недостаточно девушек убил?

Крылья Птицы трепещут и мерцают. Хризалида обрушивается на Воина, когти царапают противника, но не проникают внутрь.

Мы в тупике. Бешенство Шиминя взвихряется в чувство безысходности, равное моему, но пронизанное скорбью, которой я не чувствую. Словно кипящая вода, которой некуда выплеснуться, давление восходит к поверхности Птицы. Знакомое давление.

На корпусе Птицы появляются желваки, из которых вырастают новые образования. Я чувствую, как хризалида покрывается буграми, приобретает болезненный вид. Злодейский Облик!

Ну что ж, пусть будет так.

Я не могу убить Синь Тяня, но я могу его помучить. И не только. Я могу использовать его ци.

Одной деформированной рукой-выростом я стискиваю бедро Воина, другой обхватываю его ногу. А потом изо всех сил дергаю.

Нога отрывается от туловища. Горящее ци Син Тяня изливается из бреши. Я подхватываю его и втягиваю в Птицу. Под ее красными металлическими перьями пробегают волны желтого света. Изо рта на животе Воина доносится вопль Син Тяня.

Сыма И предупреждал меня, какое действие оказывает на хризалиду внезапное и жестокое нападение. Вот почему я знаю, что Син Тяню сейчас так же больно, как если бы у него оторвали ногу в реальной жизни.

Другая хризалида спешит ему на помощь, но я отметаю ее крылом в сторону, заодно отрывая у Воина и вторую ногу. Син Тянь испускает еще более страшный крик, который тут же захлебывается. Поток его ци истончается. Глаза-соски тускнеют.

Я швыряю оторванную ногу Воина ему в лицо-туловище.

Эта хризалида выведена из строя навсегда. Хундуны класса «Народ», умиротворенные ее гибелью, обтекают Воина, спеша к другим хризалидам.

Шиминь по-прежнему держит со мной ментальную связь, но руки его ослабли. Он побежден, и я знаю – он не станет возражать против моего следующего шага.

Я поворачиваю Птицу и поднимаю ее в воздух, сжигая тот небольшой запас ци, который получила от Син Тяня. Это последний резерв, и у меня ощущение, будто сквозь Птицу прокачивается чужеродная, мертвая жидкость. Ладно, она хотя бы обеспечивает полет. Несколько хризалид пускаются в погоню, но ни одна из них не умеет летать, для этого нужно очень высокое духовное давление. Поэтому мы быстро отрываемся от преследователей.

В поле зрения вырастает Великая стена. Я лечу вдоль нее к сторожевой башне Кайхуан. Стратеги вопят и визжат, но я не выбрасываю динамики из кабины.

Я наслаждаюсь, слыша панику в их голосах.

Приблизившись к башне на достаточное расстояние, я направляю Птицу вверх по высокой дуге, а потом падаю вниз, нацелив клюв прямо на башню. В ней сейчас сидят те самые люди, которые либо поставили меня в такое положение, либо отказались мне помогать. Раз уж они так страстно желают моей смерти, я умру.

Но и они умрут со мной.

Складываю крылья вдоль боков Птицы. Падение ускоряется.

– Цзэтянь! Шиминь!

При звуке этого голоса все во мне вскрикивает: «Остановись!» Ичжи. Я взмахиваю крыльями, прерывая падение. После рева воздуха наступает жуткая тишина, лишь стук дождевых капель эхом отдается в кабине.

– Успокойтесь! – доносится из громкоговорителей голос Ичжи. – Пожалуйста, успокойтесь.

Меня накрывает чувство вины. Мне даже в голову не приходило, что он может быть в этой башне.

– Вы возвращаетесь, чтобы пополнить запас ци, правда ведь? – продолжает он. – Подождите, я иду!

Я сажаю Птицу так мягко, как только возможно. Все равно стекла в башне звенят, некоторые разбиваются. Мои глаза сейчас выше уровня Великой стены. Строения тренировочного центра, расположенные за ней, похожи на детские модельки, которые продает «Гао Энтерпрайз».

Слышится звонок, затем раздвигаются двери лифта в задней части башни, луч света падает на короткий мостик, соединяющий ее со Стеной. Маленькая фигурка спешит по мосту. И это, конечно, Ичжи.

Только у него сейчас достало бы храбрости встать лицом к лицу с нами.

Я отвожу взгляд. Внезапно мысль о том, что он видит меня в столь гротескном облике, становится невыносимой.

– Цзэтянь! – взывает он сквозь бурю, стоя на Стене, – такой маленький, такой незначительный, такой… человеческий.

Пока я барахтаюсь в собственных переживаниях, Шиминь разворачивает Птицу. Наше зрение фокусируется на Ичжи, увеличивая масштаб, что меня очень удивляет. Должно быть, это какой-то продвинутый технический прием, о котором я не знаю.

Под дождем волосы Ичжи, наполовину собранные в узел, разметались и прилипли к затылку. Бледно-голубое одеяние промокло так быстро и так основательно, что кажется черным. У меня сжимается сердце, и я простираю над Ичжи крыло. Оно не защищает его от ливня полностью. Хочу согреть его, как согревал меня Шиминь в шаттле, но моему ци это не подвластно. Металл может быть только холодным.

Впрочем, и этого ци у меня недостаточно. Я еле-еле управляюсь с Птицей.

– Возьмите мое ци! – Ичжи раскрывает ладонь, указывает на нее, потом протягивает ее к нам.

Я не совсем понимаю, чего он хочет, но мы с Шиминем одновременно принимаем решение наклониться к нему. Ладонь Ичжи приходит в соприкосновение с клювом Птицы. Крохотная точка контакта, словно звездочка на ночном небе…

«Ты моя Полярная звезда, – звучит в моей памяти голос Ичжи. – Я пойду туда, куда ты меня поведешь».

Крылья Птицы трепещут. Как Ичжи не понимает, что все как раз наоборот?

Внезапно, словно порыв ветра, в моей голове возникают диаграммы из конспектов Ичжи, изображающие меридианы ци на теле человека. Особенно велика концентрация акупунктурных точек как раз на ладонях. И, не дожидаясь его объяснений, я соображаю, что надо делать.

С точностью, присущей моему ци-Металлу, я фокусируюсь на крохотной точке – на его ладони, а затем прокалываю ее множеством игл.

В глазах Ичжи загорается желтое сияние, пронзая бурную тьму ночи. Меридианы на коже вспыхивают, подобно сети из расплавленного золота.

Ци перетекает в Красную Птицу. Это желтое ци-Земля с вкраплениями зеленых электрических искр ци-Дерева. И оно гораздо более живое, чем заряд, украденный у Син Тяня. Умиротворяющая сила распространяется в Птице. Ичжи здесь, с нами. Не разумом, но духом.

В реальности инь-ян вокруг нас с Шиминем цветной дымкой кружатся эфирные щупальца. Мы оба на ногах – встали, не заметив когда. Поворачиваемся друг к другу. Золотые вихри ци обвивают наши руки и поднимают их, пока кончики наших пальцев не соприкасаются. Я ощущаю, как бьется в них пульс Шиминя, как оба наших сердца успокаиваются, входя в более медленный ритм. Маленькая белая бабочка с черными точками на крыльях вылетает из его пальцев. Черная с белыми точками возникает из моих. Не знаю, кто совершает это чудо: он, я или сама Красная Птица. Наверно, это не имеет значения.